Новые платежи: Угроза или стимул

На круглом столе «Новые платежи» модератор - партнер и управляющий директор The Boston Consulting Group Максим Ермилов назвал новостью последних дней в сфере банковских платежей запуск кошелька Tinkoff wallet. В этой связи, сказал он, интересно понимать, что привносят на этот рынок новые игроки, как банки могут противостоять вызовам, сохранить и укрепить лояльность своих клиентов.

Иван Матвеев, директор департамента розничных продаж «Юникредит банка»: С позиции крупнейшего иностранного банка, который я представляю, очень заметна большая разница между паритетом доходов, которые сложились в финансовом секторе в Европе и в России. Специфика в том, что в Европе процентные ставки гораздо ниже, чем в России, а комиссии за переводы гораздо выше. Отчасти этим, наверное, объясняется достаточно высокая динамика развития нашего рынка платежных услуг. Мы отмечаем безусловную тенденцию на увеличение безналичных платежей, на увеличение количества транзакций по пластиковым картам. ЦБ сообщил, что в 2013 г. впервые количество платежных транзакций по банковским картам превысило количество транзакций по снятию наличных. В объемах снятие наличных денежных средств все еще превалирует в общем объеме транзакций с пластиковыми картами, но мы видим положительную динамику. Насколько я помню, 1 трлн руб. по итогам девяти месяцев 2013 г. составили обороты по пластиковым картам, в то время как общий наличный денежный оборот в стране достиг примерно 8 трлн. Цифра пока еще, наверное, несопоставимо мала в сравнении с европейскими странами, но тенденция совершенно очевидная: растет пользование пластиковыми картами и альтернативными платежными средствами.

Николай Смирнов, председатель совета директоров платежной системы «Золотая корона»: Я думаю, что основная тенденция, которая есть и, главное, будет усиливаться, - это специализация игроков на банковском платежном рынке. Будет отмирать понятие универсального банка как некий оксюморон, потому что нельзя все делать хорошо. И конкуренция будет вынуждать банки принимать решение, что именно они хотят делать лучше всех, и предложить это рынку.

Максим Ермилов: Мы видим, что пока платежный рынок у нас очень привлекательный: есть ценовой зонтик, который все еще позволяет рассматривать платежный бизнес как бизнес сам по себе и на нем довольно хорошо зарабатывать. Но мы видим, что сильно падают тарифы, видим все больше игроков, которые выходят на этот рынок. И многие говорят о том, что платежи из бизнеса превращаются исключительно в способ привлечения клиентов, повышение их лояльности, некий способ, чтобы построить из этой клиентской базы универсальный банк. Вопрос Елене Махоте. Насколько вы видите сейчас роль платежей в универсальном банковском бизнесе как стратегии?

Елена Махота, вице-президент Промсвязьбанка: Я немножко расскажу в целом свое видение того, что происходит с рынком платежей. Иван упомянул тот парадокс, который складывается сейчас у нас и европейских игроков. С другой стороны, мы посмотрели на Азию, а она тоже делится на два рынка - развитая Азия и Азия растущая. В растущей Азии очень большую роль играют новые средства платежа - это мобильные платежи, использование электронных кошельков. И то, что мы там видим, для российского рынка, наверное, сейчас приятная экзотика, потому что мобильный банк, о котором начали много говорить с прошлого года, - сейчас всего лишь 1,3% всех оборотов. При этом понятно, что население двигается в некэшевые транзакции. Появились такие интересные игроки нового типа, как Рокетбанк, Инстабанк, Qiwi-банк, которые больше позиционируют себя как платежные сервисы и сильно сфокусированы на user experience interface - все просто, удобно. И кошелек, который недавно запустил банк «Тинькофф», тоже построен на простоте «за два клика». Является ли сейчас платежный бизнес большим в рамках комиссионных доходов банка - нет, это не так. Основные доходы мы получаем все-таки от кредитного бизнеса, от депозитного бизнеса, не от бизнеса транзакционного. Я думаю, что транзакционный бизнес может быть каналом привлечения новых клиентов - это правда. Я думаю, что новые средства платежа будут все больше и больше входить в нашу жизнь - в перспективе 5-7 лет, особенно когда подрастет поколение, которое сейчас в соцсетях, и будет пользоваться новыми средствами платежа. Станет ли это угрозой банкам? Какую-то часть бизнеса у банков новые игроки могут отъесть, но думаю, что незначительную.

Максим Ермилов: Однако стратегия, которую использует «Тинькофф» с запуском своего кошелька, - явно некий способ привлечь клиентов в свой традиционный бизнес и затраты на кошелек отбивать за счет монетизации кредитными картами, дебетовыми картами. Есть ли в этом угроза для банков?

Алексей Саватюгин, президент Национального платежного совета: Я тенденцию вижу, угрозу - нет. В нашем некоммерческом партнерстве собраны крупнейшие банки - Сбербанк, ВТБ, Дойчебанк, Альфа-банк, ВЭБ, и я могу засвидетельствовать: они не видят угрозы в том, что появляются новые игроки. Потому что это разные модели бизнеса. И это повод для классических банков тоже выходить на этот рынок и создавать дочерние компании или приобретать существующие: вот мы видим Сбербанк и «Яндекс.Деньги». Мне кажется, что угрозы для рынка не в появлении новых игроков, а в том, что рынок еще молодой. Он молодой в плане юридического оформления. И впервые хоть какое-то юридически законодательное регулирование этих платежей, расчетов, электронные деньги и проч. - это закон о национальной платежной системе, которому два года от роду. То есть еще не устоялась практика правоприменения этого закона, не создано достаточно подзаконных актов. И мы видим, что сейчас много пробелов, потому что закон принимался в условиях большой правовой неопределенности. Естественно запаздывание регулятора по сравнению с быстро меняющимися условиями, с появлением новых технологий, которые появляются каждый месяц. Как на них реагировать, как их закреплять - это большая проблема.

Иван Матвеев: Максим, если позволите, у нас же дискуссия? Я хотел подискутировать с Алексеем, потому что мне показалось, что логика аргументации в части неготовности правового поля никак не противоречит факту того, что угроза есть. Могу привести в пример развитие терминального рынка платежей, отсутствие регулирования которого никак не помешало ему стать крупнейшей платежной структурой в нашей стране и, даже не побоюсь сказать, в мире, потому что 600 000 платежных терминалов не имеет ни одна страна в мире. Количество банкоматов и терминалов на душу населения у нас превышает европейские нормативы раза в 1,5. Это означает, что, во-первых, наши финансовые учреждения еще плохо умеют считать экономику проектов. Я, как человек, который лично сделал объединение двух банкоматных сетей с двумя банками, могу под этим подписаться. И я, наоборот, вижу, что угроза произрастает не столько из правового регулирования рынка или сегмента, сколько из экономического стимула, драйвера, который может сдвинуть паритет сторон. Я понимаю, что сейчас Сбербанк и ВТБ сидят на огромных клиентских базах, исторически сложившихся. Но маленькие игроки, в моем представлении, очень легко могут вывести их из состояния равновесия. Посмотрите на количество клиентов и на темп прироста клиентской базы новых участников рынка, в том числе в «Связном банке», который сознательно поставил для себя цель стать транзакционным банком № 1 в России. Если смотреть в перспективе 5-7 лет, Сбербанк очень легко может лишиться своей клиентской базы, особенно если учитывать, что поколение 2000-х, которое росло на информационных технологиях, впитывает эти решения в виде мобильных приложений со скоростью света. Через пять лет они входят в экономически активный возраст 30 лет - и все, дальше потеря рынка происходит стремительно.

Алексей Саватюгин: Иван, вы говорите совершенно правильные вещи и приводите правильные примеры. Но мне кажется, что ваши правильные примеры не опровергают моего тезиса. Я не говорил, что рынок платежных терминалов у нас слабо развит или ему плохо живется. Я говорил, что рынок платежных терминалов подвергается серьезному регулятивному риску, потому что, если нет законодательных правил игры, значит, они появятся. И они могут появиться совсем не в том виде, в каком участники рынка ожидают их увидеть. И поэтому участники рынка вынуждены самостоятельно или консолидированно дискутировать с регулятором, чтобы фиксировались правила игры, удобные для участников рынка. Иногда удобство для участников рынка вступает в противоречие с удобствами для пользователей.

Николай Смирнов: Я считаю, что регуляторные риски - это единственное, что позволило развиться рынку терминалов. Потому что все инновационные игроки чаще всего приходят, когда классические игроки боятся идти на этот рынок, потому что они понимают регуляторные риски, они понимают: так-то и так-то делать не очень хорошо, нельзя и закон такого не разрешает. Люди, которые не с этого рынка, - они более агрессивные, готовы принимать на себя больший риск.

Елена Махота: Новые игроки прекрасно растут: с 10 клиентов можно вырасти на 100 000% до 1000 клиентов. И все-таки мода на стартапы такая цикличная (раз в 10 лет). Я думаю, люди, которые создают эти стартапы, хотят прежде всего денег заработать: сделать стартап, привлечь 100 000 клиентов, пойти и кому-нибудь предложить этот стартап за много денег. Поэтому я не думаю, что произойдет резкое перераспределение клиентской базы. Я вообще в такие резкие изменения на рынке, особенно касательно физических лиц, не очень верю, потому что физические лица инертные, физические лица намного более консервативны, чем мы с вами, и физическим лицам важно понимать, что они деньги отправили, деньги пришли. И, конечно, новое поколение будет менять ландшафт, потому что новое поколение уже сейчас живет немного по другим правилам. Может быть, за 20 лет он изменится полностью.

Максим Патрин, вице-президент Банка Москвы: Новых игроков на платежном рынке банкам, мне кажется, не стоит бояться. Я опасаюсь, что молодой рынок, который до конца не сформировался, становится низкомаржинальным и неинтересным с точки зрения именно заработка на нем, его, по сути, убивают. Из-за чего это происходит? Из-за того что новые игроки выходят не с целью заработать, а с целью набрать клиентскую массу и работают в минус в принципе, кейсы известны. Банки тоже заходят не столько с целью заработать, сколько с целью привлечь клиентов, удержать клиентов и заработать на другом: на кредитах, на кросс-сейле и т. д. И, с моей точки зрения, основная опасность этого рынка в том, что мы будем работать на нем в ноль или даже в минус. А что касается новых инновационных технологий - давайте скажем честно: что-то мегановое, выстреливающее, красивое и вкусное в основном дают сейчас как раз новые игроки. С моей точки зрения, чтобы быть успешным на этом рынке, надо предложить что-то традиционное, абсолютно такое банковское. Некий необходимый минимум. Когда клиент пришел в банк и говорит: «Я хочу, чтобы мой зарплатный счет у тебя обслуживался». Ты говоришь: хорошо. А дальше банк должен оказать все финансовые платежные услуги, которые есть: автоматическая оплата штрафов, клиент должен выбрать («вот мой номер машины - штраф прилетел, меньше 1000 руб. я его автоматом оплачу, больше - эсэмэсочкой подтвержу»). Говорит: «Я родителям деньги перевожу, 15 000 руб. раз в месяц - обеспечьте, пожалуйста, 26-го числа переводик. Детский сад моей дочери - пожалуйста, оплату сделай. Если у меня денег не хватает на какой-то перевод - давай овердрафт». Вот сначала банк должен предложить вот это. А инновации - это... фишечки, вкусности. Но проще всего на самом деле купить какой-то стартап и с его помощью пробовать какие-то новые вещи и включать их в свои стандартные продукты.

Максим Ермилов: Интересно, что вы обозначили такую вещь, что банки как бы не будут лидерами инноваций. Будут следить за стартапами, и эти два типа игроков будут конвергировать путем покупок, путем выхода в рынки друг друга. Но даже то, что вы сейчас описывали, - некий базовый уровень, мне кажется, три года назад это казалось многим космосом каким-то для большинства банков.

Максим Патрин: Я думаю, что через 2-3 года, если этого базового уровня у банка не будет, к нему клиент не придет. Клиент ему зарплатный счет не принесет, на расчетное обслуживание не придет. Поэтому два, максимум три года от 20 до 50 банков гарантированно будут иметь полный расчетный спектр - очень удобный, очень классный.

Максим Ермилов: Мне кажется, ваша позиция совпадает с консенсусным мнением банковского сообщества. И вторую вещь очень важную вы сказали: то, что бизнес, который сейчас тарифами убивается, - в нем, если вы хотите работать в плюс, нужно отбивать этих платежных клиентов за счет кредитования, за счет остатков на расчетных счетах и т. д. Я бы хотел коллег из «Юникредит банка» и, может быть, еще из Промсвязьбанка прокомментировать, за счет чего можно: а) активировать больше клиентов, которые сейчас у нас на зарплатных счетах находятся, но не пользуются платежными сервисами и б) как добиться, чтобы этим клиентам кросс продавать, продавать дополнительное количество продуктов. «Юникредит банк» в этом плане очень удивительный - больше половины клиентов у вас активные и пользуются чем-то еще, кроме снятия наличных. Как вам удалось такого добиться?

Иван Матвеев: Спасибо, Максим, за вопрос. «Юникредит банк» действительно силен в политике и практике кросс-селинговых кампаний. У нас средний кросс-селинговый индекс - количество продуктов, которыми пользуется активный клиент банка, - превышает 3 единицы. У нас традиционно источники пополнения клиентской базы - это автокредитование и зарплатные проекты. И по этой причине мы их связали: зарплатный проект по определению связан с пластиковой картой, и в этом году мы сделали определенные доработки нашего пластика для зарплатных клиентов, сделали доступными для них овердрафт. А также мы имеем очень богатую линейку маркетинговых инструментов, которые позволяют увеличивать объемы платежей наших клиентов через пластиковые карты. Мы одними из первых на рынке запустили карту с функцией возврата наличных - cash back. И эта опция существенным образом - по нашим наблюдениям, до 3 раз - подняла средний объем платежей по карте и, безусловно, увеличила средние остатки.

Также у нас достаточно успешным оказался совместный проект с авиакомпанией S7 - мы объясняем это скоординированными и массированными усилиями нашей команды продавцов с командой маркетинга. Среднее количество кампаний, которое мы ежемесячно ведем в адрес клиентов, у нас не опускается ниже 90. При этом у нас есть утвержденная коммуникационная политика, которая запрещает нам контактировать с клиентом чаще 3 раз в месяц, чтобы не встать в линейку с остальными спамерами маркетинговых предложений. Но мы еще обязательно сопровождаем наш контакт с клиентом персональным звонком. И мы разворачиваем на настоящий момент всю систему работы нашей розничной сети на постоянное поддерживание физического контакта с клиентом. Я думаю, что совокупность этих усилий приводит к тому, что вся активная сеть клиентов нашего банка пользуется пластиковыми продуктами, и в составе общих доходов 30% составляют комиссионные доходы, большую часть из которых мы, конечно, генерим именно на пластиковых картах физических лиц.

Максим Ермилов: Производит впечатление. Елена, может, добавите что-то?

Елена Махота: Да, добавлю. Мы традиционно известны как банк, который фокусируется на зарплатниках. В силу того что Промсвязьбанк изначально был корпоративным, потом начал заниматься малым и средним бизнесом и сейчас занимается розничным бизнесом, половина базы - это зарплатники: около 1 млн клиентов. Зарплатник, конечно, с одной стороны, клиент прекрасный, самый лучший с точки зрения того, что мы имеем регулярные зачисления и знаем, кто он. Но это клиент совершенно неактивный, который в большинстве случаев предпочитает пойти снять кэш и им рассчитываться. Что касается активизации этой клиентской базы, есть традиционные инструменты, как payment-менеджмент, регулярный контакт с клиентом, предложение ему разного рода акций, бонусов, скидок. С другой - кто знает, будет ли через пять лет у нас возможность делать зарплатные проекты. Может, и нет. Может, законодатель решит, что хватит зарплатного рабства, когда клиента оптом переводят в банк. Если клиента вот так переводят, а банк ему ничего дальше не предлагает, он имеет пустую зарплатную карту. Такой клиент самый нелояльный, и он уйдет быстрее всех. Так что банк может думать, что у него такая-то клиентская база, а реально она в 2 или 3 раза меньше. Потому что этого клиента держит только то, что он работает в организации Х, которая дала ему зарплатную карту конкретного банка. Поэтому я считаю важным, как строятся коммуникации с зарплатными клиентами. Если вы вспоминаете про него, когда он собрался на выход или на зарплатную карту перестали идти зачисления, - это уже поздно. Не стоит тогда удивляться, что уходит 30% клиентской базы (такие примеры тоже есть). Думаю, что тем, у кого большие зарплатные базы (и нам в том числе), нельзя спокойно сидеть и потирать ручки. Насильно мил не будешь - надо понять, как милым быть, чтобы не получилось так, что вместе с организацией клиент тоже уходит.

Максим Ермилов: Мне очень нравится эта идея, что рано или поздно у нас придет конец зарплатному рабству, я пытаюсь популяризировать эту идею среди наших клиентов и регуляторов. И интересное наблюдение: я еще не знаю ни одного банка, который бы сказал, что они от отмены зарплатных проектов не выиграют. Все считают, что рынок откроется и у всех сразу клиентская база вырастет. Может быть, вы первые. Но что я еще хотел бы отметить в том, что сказали Елена и Иван, - что платежный бизнес, если мы хотим активировать клиентов, заставить их пользоваться платежами, кросс продавать, другие продукты, - это в меньшей степени технология...

Елена Махота: ...в большей степени маркетинг, конечно.

Максим Ермилов: Маркетинг и продажи в данной ситуации. Может быть, вопрос Алексею и затем Николаю: как вы думаете, что первично - новые технологии и интересная фишка или маркетинг, чтобы быть успешным платежным сервисом, чтобы нам рынок переводить из кэша в нонкэш, что важнее - маркетинг или технология?

Алексей Саватюгин: Я отвлекусь и сначала скажу о регулировании. Регулирование важно, но откуда оно берется? По классической теории это либо модель регулирования, условно говоря, taxis или cosmos, вот Фридрих фон Хайек Нобелевскую премию получил, в частности, за эту идею. Либо самоорганизация бизнеса, появление новых технологий, которые ни один регулятор не может предсказать, - появление NFC или еще каких-то технологий - и заранее их отрегулировать. Появляются новые технологии, появляются клиенты, появляются устоявшиеся бизнес-практики, какие-то правила игры на рынке; потом они формализуются в виде законов или каких-то регулятивных норм. То есть это идет снизу. Бывает наоборот: регулятор что-то придумает, а потом - вот вам, ребята, закон, вы по нему, пожалуйста, живите и устанавливайтесь. Это регулирование сверху. У нас изначально банковский рынок - как он строился в конце 1980-х - начале 1990-х гг., когда был переход от советской к постсоветской экономике, - это было регулирование сверху. Сначала придумали закон о банках и банковской деятельности. Потом пригласили поиграть в эту игру. Платежный рынок - наоборот: сначала у нас появились платежные системы, технологии, игроки, рынок более или менее сформировался, и потом уже регулятор не мог его игнорировать. Рынок бурно развивающийся и растущий, там уже, оказывается, миллиарды рублей крутятся и миллионы клиентов - о боже, мы его не регулируем, надо срочно что-то придумать. А придумать можно было только уже на основе правил, которые были сформированы участниками рынка и, конечно, с привлечением международного опыта. Как тут пойдет - не знаю.

Но вы же не про регулирование спрашивали, а про маркетинг или продукты. На мой взгляд, если такая дихотомия и третьего не дано, то, конечно, сначала появляется новый продукт, его необходимо как-то продвигать, его необходимо предлагать и убеждать клиентов, что продукт хороший. С другой стороны, есть старый продукт - приходят маркетологи, говорят: не идет, темпы роста снижаются, или доля рынка уходит, или у нас конкуренты появляются на рынке - надо придумывать что-то новое. Давайте будем придумывать что-то новое. То есть не отвечу я на ваш вопрос...

А по поводу зарплатного рабства я бы поддержал <...> Но тут недостаточно просто поменять закон, потому что закон не закрепляет у нас зарплатное рабство.

Максим Ермилов: Большое спасибо. Тогда, может быть, Николай и Максим могли бы прокомментировать, что первично - маркетинг или технологии? Или, Елена, вы хотели что-то сказать?

Елена Махота: Да, я вспомнила очень интересный кейс про новые платежи - про Starbucks. По-моему, в России уже тоже это работает. Starbucks сделал закрытую систему платежей: у тебя лежат денежки на твоем неком персональном счете Starbucks, ты приходишь, тебе наливают кофе, этот счет у тебя сканируют и списывают эти деньги. И мне пришла в голову мысль, что это совершенно гениальная модель. У каждого клиента, даже если будет 200 руб., давайте представим, сколько миллиардов у Starbucks, которыми просто пользуются бесплатно. Сама бизнес-идея - гениальнейшая и прямая выгода для крупного партнера, там новые технологии могут достаточно быстро набирать ход, потому что они приносят конкретную ценность и клиенту, и компании. Здесь банк может зарабатывать. Я думаю, что с новыми типами платежей какие-то крупные партнерства могут быть неким переходным этапом уже к другому рынку.

Николай Смирнов: Я хотел вернуться к мысли, которую сказал... она звучала у всех, но явно сказал Максим Патрин из Банка Москвы. И которую я, наверное, первый раз впрямую услышал от какого-то крупного банка. Банк готов признать, что для него платежи и платежный бизнес - убыточная вещь, которую невыгодно субсидировать из кредитных и депозитных доходов от классического банковского бизнеса. Это очень важная мысль, так как она показывает, что банк это вынужден субсидировать, а есть игроки, которые этим занимаются профессионально, на этом зарабатывают и создают капитализацию. Здесь, по-моему, и Елена рисовала имидж новых игроков платежного рынка как хапуг, которые пытаются заработать денег и задорого продаться. В то время как банки традиционные ради клиента стараются в поте лица. А может быть, действительно банкам, если они не умеют и проигрывают, этим не нужно заниматься? И постепенно уходить от затратных подразделений, от субсидирования. Дадим инновационным сервисам продаться на IPO, заработать много денег и не будем завидовать.

Максим Патрин: Я не могу не ответить. Я как раз говорил о том, что это не мое нежелание зарабатывать на этом рынке. Это мое большое опасение, что мы на нем не сможем зарабатывать. Это такая неприятная тенденция, которую я вижу. В целом моя персональная задача в Банке Москвы - на нем зарабатывать. Мы точно пытаемся на этом рынке зарабатывать. И банки, которые сейчас на нем активно играют, все пытаются на нем зарабатывать, но маржинальность этого рынка падает. И падает она из-за банков, которые начинают конкурировать между собой. Она падает из-за новых игроков, которые точно так же пытаются заработать клиентскую базу. Все говорят про Олега Тинькова - не могу тоже не сказать. Тиньков сказал очень опасную вещь, что все сервисы будут абсолютно бесплатные для клиентов. Даже если он их не сделает абсолютно бесплатными, это определенный сигнал для рынка. Мы стремимся на нем зарабатывать и боимся, что рынок станет убыточным. А не заниматься им все равно нельзя: если не будем заниматься, даже оказывая при этом первостепенные финансовые услуги, невозможно конкурировать за клиентов. Я тоже верю, что через 2-3 года человек сможет свободно выбирать банк, в котором он хочет, чтобы обслуживался его зарплатный счет.

Максим Ермилов: Есть эсэмэски из зала с дополнительными вопросами. Как вы думаете, насколько игроки, которые умеют хорошо заниматься и технологиями, и маркетингом, - мобильные операторы представляют реальную угрозу для банковского бизнеса, в состоянии отбирать банковский бизнес у традиционных банков?

Максим Патрин: Весь вопрос - какой бизнес? Традиционный - депозиты, кредиты - не заберут. Единственное, где, с моей точки зрения, финансовые операторы (надеюсь, они здесь присутствуют) могут играть, - это микрофинансирование, микрокредитование. Зная историю клиентов, они в целом могут оказывать услуги микрокредитования. Что касается платежей со счетов мобильных операторов (а рынок этот в целом растет), то я уже говорил, что выигрывает тот, у кого есть первоисточник денежных средств. Все-таки счет мобильного оператора, несмотря на его фантастическую развитость - гораздо большую, чем пластиковых карт, - все-таки деньги-то на него откуда-то переводятся, они как-то туда попадают: либо кэш, либо опять же с зарплатного счета. Поэтому какой-то очень большой конкуренции я от мобильных операторов не ожидаю. А что касается технологичности, в принципе, очень популярно сейчас на рынке выражение о том, что банк становится IT-компанией с банковской лицензией. И тот, кто этого не понимает, в конечном итоге этот платежный рынок гарантированно проиграет.

Максим Ермилов: Подискутировать хочется. Я соглашусь, что, безусловно, очень важный фактор конкурентного преимущества - иметь допуск к телу и к деньгам, но мы тут с вами обсуждаем насчет новых игроков: угрозы - не угрозы, а компания «Мегафон» несколько лет назад закрыла сделку по покупке компании «Синтерра». Это был второй или третий, если я не ошибаюсь, оператор оптоволокна в России. Таким образом «Мегафон» отреагировал на изменения на рынке, где изначально изолированная телекомовская инфраструктура, к которой имели доступ только телекомы, подверглась жесточайшей конкуренции со стороны инфраструктуры интернета, развитие оптоволоконных каналов и peer-to-peer сетей создало абсолютно рядом практически такую же по пропускной способности инфраструктуру. И в настоящий момент на рынке ходят слухи о том, что «Мегафон» покупает банк у Алишера Усманова. А дальше давайте ответим на вопрос: компания с клиентской базой в 60 млн человек, имеющая самый дешевый канал передачи данных и имеющая банковскую лицензию, - ей Сбербанк страшен после этого?

Елена Махота: Я считаю, что очень странно полагать, будто банки сидят и ничего не делают. Какие сейчас самые большие бюджеты в банках? Не маркетинг, а IT-бюджет - это максимальный бюджет в банках. Все прекрасно понимают, что все, что связано с технологиями, будь то QR-платежи, или NFC, или закрытые системы, - они меняют мир, они меняют поведение клиентов. И банки, которые этого не понимают, которые думают, что клиентская база будет с ними вечно, точно проиграют. Я верю, что альтернативные игроки займут какую-то долю рынка, но я очень верю, что это будет 10-15% рынка. Потому что банки точно так же развиваются.