Владимир Путин, реальный адресат многочисленных открытых писем и ходатайств в поддержку обвиняемых в мошенничестве сотрудников инвестфонда Baring Vostok, до сих пор публично не высказал мнения об этом деле, которое в профессиональной среде называют важнейшим для инвестиционного климата. Это не значит, что его у президента нет, – судя по всему, есть, но высказывать его президент считает возможным только в узком кругу и только в режиме off the record – не для передачи дальше. Такая ситуация плоха в любом случае: либо, как следует из анонимных пересказов слов Путина участниками встречи, его публичная позиция о необходимости ограничить силовиков в попытках давления на бизнес – это правильные, но не вполне искренние слова, либо президент отдает себе отчет в том, что его публично высказанная позиция, что бы он ни говорил про независимость судов, будет воспринята как указание.
В прошлую среду Путин в послании Федеральному собранию формально заступился за бизнес и заявил, что «добросовестный бизнес не должен постоянно чувствовать риск уголовного <...> наказания». Следом президент встретился с главными редакторами российских СМИ, большая часть разговора была в закрытом режиме – полная стенограмма не была опубликована. Несмотря на формат off the record, через несколько дней три медиа со ссылкой на пожелавших сохранить анонимность участников встречи сообщили, что тема Baring была поднята на встрече и что президент якобы сослался на позицию ФСБ, что речь идет не только о конфликте акционеров, как это выглядит со стороны. О деле Baring как о корпоративном конфликте, который должен стать предметом разбирательства в арбитраже, а не в уголовном деле, сопровождающемся арестами, писали Путину коллеги арестованных из Baring, прося президента взять дело на личный контроль, той же позиции придерживаются ходатайствовавшие за обвиняемых финансисты и бизнесмены. Опровержения – как факта высказывания Путина, так и переданных источниками СМИ слов Путина об иной, некорпоративной природе дела – со стороны Кремля не последовало, пресс-секретарь президента ограничился словами, что президент привел «только факты», но не свое мнение.
К расхождению между словом и делом российский бизнес уже, возможно, привык (аресты по делу Baring шли во время инвестфорума в Сочи), но посеянные такими сообщениями сомнения в единой – публичной и непубличной – позиции главы государства по важнейшему для экономики вопросу – сигнал еще более печальный. Закрытость президента в таких вопросах, обходные пути, по которым до бизнеса доходят противоречивые сигналы, отсутствие обратной связи подчеркивают асимметрию коммуникации власти и бизнеса, уязвимость позиции инвесторов перед «мнением ФСБ».