Сталинизм как норма

Зло превращается в моральную норму, одобряемое поведение, образец для подражания и музеефицируется под универсальным защитным оберегом – 70-летием Победы. Музей Сталина размещен в деревянном доме в поселке Хорошево под Ржевом, где генералиссимус провел ночь на 5 августа 1943 г. и отдал приказ о проведении в Москве первого салюта в честь войск, освободивших Орел и Белгород в ходе Курской битвы.

Мало ли в России мест, где Сталин провел одну ночь или несколько ночей, – но Военно-историческое общество выбрало дом, защищенный приказом о салюте – не об уничтожении же своих граждан.

Очень симптоматичная была фраза при открытии музея Сталина: мол, это дань памяти тем миллионам людей, которые верили в своего руководителя. Верили и доносили на соседа? Верили и сами оказались в ГУЛАГе или не сделали «ни шагу назад»? Что делать с 60 млн убитых и отсидевших (по статистике историка Олега Хлевнюка) – веривших и не веривших?

Это не дань памяти – это война памяти, раскалывающая и без того уже расколотое на чистых и нечистых, патриотов и национал-предателей российское общество. Это оскорбление памяти пострадавших, их родственников и потомков. И никакой салют морально не оправдывает музеефикацию зла. Получается, что страна отброшена более чем на полвека назад: ну кто бы такое себе позволил в эпоху, когда мумию вождя вынесли из Мавзолея?

Сталина вообще стыдливо протаскивают под любым удобным поводом – в коллективе. Например, памятник в Ливадии, запечатлевший лидеров союзников и генералиссимуса, – это же не памятник Сталину. Это памятник Ялтинской конференции. Нет, друзья, это памятник Сталину, которого провели сюда «зайцем», фрирайдером.

Нынешнюю задиристую власть и ее группу поддержки все время что-то оскорбляет. Но не есть ли оскорбление самых обычных, рядовых людей утверждение, довольно быстро и тихо свершившееся, закона о зачете в трудовой стаж работы тайным осведомителем тайной полиции (еще один «закон Яровой»)?

Да, конечно, музей Сталина есть и в Грузии, в Гори, и хотя это отвратительно – видеть объявления в санатории где-нибудь в Боржоми об экскурсии, как если бы речь шла об осмотре водопада, – но там это что-то вроде этнографической экспозиции с элементами интереса к селебрити – уроженцу здешних мест. Сталин присутствует как положительный герой в мемориале, посвященном Великой Отечественной, во Владикавказе. Но он там появился до того, как стал общероссийским трендом, иконой и триумфально зашагал по стране, вызывая из прошлого духов террора, и в том числе идею его увековечивания в лице возвращаемого памятника Дзержинскому.

Все это оправдывается «данью памяти» и спросом на Сталина со стороны населения России. Да, такой спрос был, но очень умеренный. А теперь активное предложение разогревает спрос. И уродует историческую память, а значит, мораль нации. Для которой неосталинизм становится отчасти new normal, новой нормальностью, отчасти – моральным императивом.

И все только ради пропагандистского обеспечения сохранения чей-то власти.

Автор – руководитель программы Московского центра Карнеги