Что считать главным событием 1918 года

Вечером 16 июля, когда мир обсуждал итоги встречи Владимира Путина и Дональда Трампа, в Екатеринбурге готовились к крестному ходу по случаю столетия убийства семьи последнего российского императора. В нем приняла участия вся региональная политическая и экономическая элита – новый полпред президента на Урале Николай Цуканов, губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев, чиновники и депутаты всех уровней, собственники крупнейших финансово-промышленных групп. Впрочем, в этот раз возглавлял шествие лично патриарх Кирилл, так что энтузиазм властей предержащих вполне объясним рациональными мотивами: в современной иерархии России глава РПЦ имеет высокий ранг и это в какой-то мере обязывает региональные элиты к участию в таких мероприятиях.

Столетие расстрела семьи последнего монарха, а точнее, то, как и кем оно отмечается, в очередной раз заставляет задуматься об идеологической каше, заменяющей в современной России государственную идеологию. С одной стороны, Россия уже сто лет как республика – но юбилей свержения монархии в марте, как и юбилей провозглашения ее республикой в сентябре 2017 г., государством были проигнорированы. Более того, революция и свержение монархии осуждались провластными спикерами. Осуждались – но без каких-либо попыток осмысления того факта, что нынешняя российская власть и де-юре, и де-факто является преемницей вовсе не романовской монархии, а именно созданной в октябре 1917 г. советской республики.

Полное игнорирование Февральской революции и конспирологические фантазии вокруг событий 1917 г. не мешают официальной российской власти хранить лояльность состоявшемуся в октябре большевистскому перевороту: хоть его годовщина и не отмечается официально, но мемориалы Ленину и его соратникам неприкосновенны, а любое покушение на них трактуется как проявление русофобии – во всяком случае, именно в русофобии обвиняли украинские власти, организовавшие массовый демонтаж советских монументов. Более того, обвинения в адрес одних революционных вождей в предательстве и шпионаже в пользу иностранных держав сочетается с культом других лидеров того же периода без какого-либо критического осмысления их роли – речь прежде всего о фигуре руководителя ВЧК Феликса Дзержинского. Вообще, именно неприкосновенность для любой критики созданных большевиками органов бессудного террора особенно наглядно демонстрирует весь абсурд и цинизм сложившейся ситуации: сначала пышно празднуется столетие ВЧК, а потом оплакиваются убитые чекистами же Романовы.

Характерно и то, что спустя сто лет после расстрела царской семьи в России полным-полно сановных монархистов, но сколько-нибудь влиятельной политической организации монархистов не существует. С одной стороны, перенос монархических сантиментов из прошлого в настоящее и будущее ставит под вопрос законность и легитимность нынешней власти, а это в современной России практически преступление, особенно для чиновников, поэтому изъявлять монархические чувства можно исключительно по отношению к сто лет как убитому императору. Но вернее всего, монархической партии нет потому, что сомнительно само существование монархистов за пределами узкого круга воцерковившихся чиновников, силовиков и немногочисленных усердных посетителей православных храмов. Будь таких людей хотя бы несколько процентов от населения – этот электоральный ресурс был бы задействован в интересах власти, здесь сомнений быть не должно.

Главное событие столетней давности в России – вовсе не трагическая гибель семьи Романовых, а развернувшаяся тогда Гражданская война. Миллионы граждан России погибли, оказались в эмиграции или были репрессированы и поражены в правах на многие годы, и хотя бы сто лет спустя стоило бы на государственном уровне почтить и их память тоже. К сожалению, вместо серьезного осмысления событий вековой давности нынешняя власть предлагает обществу только церковный крестный ход с портретами Николая Второго по проспекту имени Ленина.

Автор — политолог