Чем жива консервированная лояльность

По итогам протестов 2011–2012 гг. исполнительной властью была проведена большая работа, и она дала свои плоды: региональные выборы 2018 г. наглядно демонстрируют, что «любой другой кандидат» и «любая другая партия» в практическом и даже идейном смысле оказываются едва ли не более сомнительными вариантами, чем единороссы. Поэтому даже тактические успехи протестного голосования ни к чему не ведут в стратегическом плане: случайные бенефициары народного неудовольствия скорее озабочены тем, как не испортить свои личные отношения с властью и еще сильнее встроиться в нее, чем планами на победу во втором туре или реальным противостоянием единороссам в законодательных органах.

История современной партийной системы России уходит корнями в 1990-е гг., и все ее странности оттуда же. Главной проблемой тогда считались коммунисты, и потому в партийном строительстве и идеологическом конструировании возник перекос в эксплуатации советской ностальгии и смежных тем, например критики режима Бориса Ельцина и «проклятых 90-х».

Этот перекос и был увековечен при консервации партийной системы Владимиром Путиным. Поэтому все думские партии представляют только одну часть политического спектра, с одной на всех идеологией лояльности президенту, бесконечного оплакивания СССР, шовинизма, клерикализма, антизападной и антилиберальной риторики и т. д.

Нельзя не напомнить, что в начале нынешнего политического цикла, 19 лет назад, роль выразителя интересов прозападного и либерального электората играл сам преемник Ельцина – во всяком случае так предполагалось и именно под этим соусом из игры были выведены либеральные партии 1990-х гг. Ну а когда Путин решил перестать быть идейным наследником Ельцина, проявился побочный эффект созданной системы: проевропейски настроенная либеральная часть общества оказалось лишенной не только своей партии и представительства во власти, но и шансов все это получить.

Между прочим, в том же положении оказались и сторонники других идеологий, оказавшихся вне созданной системы или занятых в ее рамках удобными власти игроками: например, сторонникам социал-демократии и левой идеологии предписывается поддерживать православного сталиниста Геннадия Зюганова или аморфного Сергея Миронова.

В итоге мы имеем партийную систему, в которой избиратель может выбирать любого из допущенных к выборам кандидатов и любую партию и не сомневаться, что его избранник будет поддерживать Путина, горячо одобрять присоединение Крыма, войну в Сирии, сочувствовать ДНР и ЛНР, клясть Европу и Америку. Хорошо, когда и сам избиратель так считает – но что делать тем, кому хочется проголосовать за приверженцев других ценностей? И что делать тем, кто хотел бы от своих избранников более жесткой позиции по повышению НДС или пенсионного возраста, а не откровенного соглашательства думских партий?

Партийная система России в силу описанных исторических и практических причин вовсе не приспособлена и, хуже того, в принципе не предназначена для обеспечения возможности всем сегментам российского общества выразить свои взгляды, настроения и отношения к исполнительной власти. Она настолько настроена на обслуживание интересов исполнительной власти, что не годится даже для ситуативного выражения несогласия с происходящим в стране: любое протестное голосование за своих кандидатов лидеры партий в итоге объявляют поддержкой общепартийного лоялистского курса, а сами кандидаты стремительно встраиваются в вертикаль власти и дальше действуют как ее усердные сотрудники. От тех, кто пытается настаивать на своей позиции, система избавляется без всяких электоральных церемоний и чаще всего руками их же товарищей по партии.

С усилением раскола внутри общества и падением популярности Путина, которое уже фиксируется всеми опросами, проблема оторванности партийной и избирательной системы страны от реальных запросов общества будет стремительно нарастать. К сожалению, нет никаких признаков того, что это печальное положение дел может измениться без радикальной перезагрузки всей политической системы.

Автор — политолог