На каком языке говорить о войне

Общее с Западом культурное пространство может помочь избежать неисправимых ошибок, но мы его покинули
Мы привычно спрашиваем себя, в каком году мы сейчас (в нашем году, а не общемировом): в 1985-м или, например, в 1914-м?

В сегодняшней русской культуре почти нет Первой мировой войны, и это объяснимо – крушением тогдашнего государства, расколом общества и тенью Второй мировой, которая для современной России безмерно важнее. Первая мировая уехала от нас вместе с эмигрантами первой волны. А память тех, кто остался в СССР, была изменена госпропагандой – та война на многие годы стала «империалистической», а потом и вовсе стерлась. Россия тогда покинула общеевропейское культурное пространство.

В общественном сознании нет не только той войны, разговоры о которой только что прошли по всей Европе, но и готовности всерьез думать о роли политиков в ее развязывании. У нас с западной культурой нет общего языка для разговора о войне и ее причинах. В речи по поводу столетия окончания Первой мировой Эмманюэль Макрон говорил в Страсбурге, в частности, о том, что не хочет принадлежать к поколению «лунатиков, которые забыли свое прошлое». Макрон имел в виду книгу Кристофера Кларка «Лунатики. Как Европа вступила в войну в 1914-м» (The Sleepwalkers: How Europe Went to War in 1914) и старый роман австрийского писателя Германа Броха «Лунатики» о предвоенном поколении в Германии и Австро-Венгрии.

Здесь сразу понятно, о чем речь. Die Schlafwandler, les somnabules, the sleepwalkers отсылают к поколению тех, кто моральной деградацией (общество) или неспособностью видеть дальше своего носа (политики) вверг процветающие и образованные общества Европы в трагедию, которой можно было избежать. «В истории нет одного дымящегося пистолета, – пишет Кларк. – Точнее говоря, их много и они в руках каждого из персонажей».

Огромную роль для предыдущего поколения политиков сыграла книга Барбары Такман «Августовские пушки» – она тоже о начале Первой мировой войны. Политологи Ричард Нойштадт и Эрнест Мэй в книге «Современные размышления о пользе истории для тех, кто принимает решения» (Thinking in Time) рассказывали о том, что Джону Кеннеди в ситуации Карибского кризиса помогла попытка посмотреть на себя из перспективы истории – он не хотел повторять ошибки лунатиков июля – августа 1914 г. Общее культурное пространство иногда помогает избежать неисправимых ошибок.

Одна из вещей, которые меня искренне удивили в США, когда я был слушателем в одном из университетов, – то, что разговор о политической стратегии начинается с Фукидида. «Историю Пелопонесской войны» разбирают как первый учебник о том, как устроено вступление в войну и как, зная структурные причины войны, можно ее избежать. Грэм Аллисон, бывший замминистра обороны США, преподававший затем в Гарвардской школе госуправления им. Кеннеди, написал книгу о «Ловушке Фукидида» (Destined for War: Can America and China Escape Thucydides’s Trap?). Аллисон разбирает в книге множество конфликтов, возникающих между доминирующим государством и растущим государством, бросающим вызов прежнему лидеру. Сейчас такие государства – США и Китай, так считают и в США, и в Китае. И китайские стратеги, можно в этом не сомневаться, дополнили свои библиотеки традиционных для китайской культуры книг о стратегии «Пелопонесской войной».

Важен тут опять-таки не сам экзотический для русского уха пример. Просто хорошо понимать, что та сторона думает, учитывая Фукидида и другие разборы вступления государств в войны. То немногое, что удается понять о мышлении российских стратегов, говорит о том, что они тоже, конечно, стремятся исправить ошибки прошлого, но ориентируются в основном на русскую историю и многочисленные обиды, которые нанесены были России в разное время. Отыгрывание обид, бросание «ответок» не самая дальновидная стратегия. Мы привычно спрашиваем себя, в каком году мы сейчас (в «нашем» году, а не общемировом): в 1985-м или, например, в 1914-м? Вернувшись в общее культурное пространство, можно было бы избегать недоразумений в отношениях с другими странами и лучше понимать собственные выгоды, в том числе военные и политические.