Петер Сийярто: «Мы не будем в одиночку накладывать вето на санкции ЕС»

Министр иностранных дел и внешней торговли Венгрии Петер Сийярто рассказывает о разногласиях с Ангелой Меркель и о симпатиях к Дональду Трампу и объясняет, почему Европе и США нужно поскорее наладить отношения с Россией
Министр иностранных дел и внешней торговли Венгрии Петер Сийярто/ Е. Разумный/ Ведомости

Экспорт России в Венгрию более однородный: более 80% приходится на энергоносители. Именно в энергетике Венгрия и Россия взаимодействуют особенно тесно: в 2014 г. «Росатом» заключил соглашение о строительстве двух новых реакторов на единственной в Венгрии АЭС «Пакш», ранее планировалось проложить через территорию страны газопровод «Южный поток» в обход Украины, однако в 2014 г. Владимир Путин проект свернул из-за «неконструктивной» позиции Еврокомиссии, которая сооружение газопровода тормозила.

Министр иностранных дел и внешней торговли Венгрии Петер Сийярто приехал в Москву на межправительственную комиссию по экономическим вопросам. До введения санкций и контрсанкций Россия была для Венгрии вторым по величине торговым партнером, но за последние три года переместилась во вторую десятку. По оценке Сийярто, за это время экспортные потери Венгрии составили 6,7 млрд евро, изменилась и структура экспорта: от сельскохозяйственной продукции страна перешла к трансферу технологий в агросекторе и также увеличила инвестиции в отраслях, не затронутых санкциями.

При премьере Викторе Орбане Венгрия – одна из наиболее дружественных России стран ЕС. С 2013 г. Орбан и Путин каждый год встречаются в одной из столиц. Будапешт с самого начала заявлял о неэффективности санкций, однако вето на их продление ни разу не наложил.

Во время миграционного кризиса в Европе Венгрия оказалась одной из главных транзитных стран на пути следования беженцев. Пытаясь остановить поток мигрантов, власти закрыли границу с Сербией и Хорватией. В октябре прошлого года в стране прошел референдум, на котором 98% проголосовавших высказались против квот по распределению мигрантов в странах ЕС. Референдум, правда, не был признан действительным из-за недостаточной явки – 43% вместо необходимого минимума в 50%. В интервью «Ведомостям» Сийярто настаивает на необходимости наладить отношения с Россией и европейцам, и США.

– Что вы считаете своим главным успехом в торговых отношениях с Россией?

– После 2,5–3 непростых лет нам наконец-то удалось поменять нашу торговую траекторию, за первые четыре месяца этого года наш экспорт в Россию увеличился примерно на 30%. Это очень здорово, учитывая не самый благоприятный фон с 2014 г. Россия была вторым по значимости торговым партнером Венгрии, а сейчас только 14-я. Однако инвестиции венгерских компаний в России в сфере фармацевтики и сельского хозяйства наконец стали приносить плоды. Экспорт фармацевтической продукции в Россию увеличился примерно на 40%, экспорт зерна – на 88–90%, и мы покупаем все больше российской нефти и газа.

– Как бы вы описали стратегию Венгрии на российском рынке при нынешнем санкционном режиме?

– Мы хотим по максимуму получить отдачу от своих инвестиций в сельскохозяйственную сферу и пищевую промышленность, в среду в Екатеринбурге открывается венгерская мясная фабрика.

Помимо этого мы хотим найти те сферы и отрасли, где сотрудничество обеих стран принесет наибольшую пользу. Для нас это прежде всего рациональное водопользование, исследования космоса и энергетика – запуск двух новых реакторов на венгерской АЭС «Пакш». Это высокотехнологичные сферы с высокой добавленной стоимостью.

Биография

Родился 30 октября 1978 г. в городе Комаром, Венгрия. Окончил Будапештский университет экономических наук и государственного управления
1998
вступил в политическую партию «Фидес – Венгерский гражданский союз»
2002
член венгерского парламента – Государственного собрания (в 2014 г. избран на четвертый срок)
2010
пресс-секретарь премьер-министра Венгрии
2012
государственный секретарь по внешней политике и внешнеэкономическим связям аппарата правительства Венгрии
2014
– То есть после того, как доступ сельхозпродукции на российский рынок был перекрыт после введения контрсанкций, Венгрия стала продавать технологию?

– Да, у нас было соглашение на высоком уровне о передаче части технологий в сельском хозяйстве и пищевой промышленности. Благодаря этому мы сможем компенсировать потери от санкционного режима.

– Насколько вам это сейчас удалось? Ранее вы говорили, что Венгрия потеряла 6,7 млрд евро за три года из-за санкций.

– Нам понадобится для этого много лет, мы потеряли много возможностей за это время, и нам нужно еще минимум три года, чтобы прийти в форму

– В какой степени, с вашей точки зрения, российские контрсанкции достигли поставленной цели?

– Я бы не хотел это комментировать, в конце концов этим должны заниматься российские власти. Что касается Европы, то торговля между Россией и ЕС за эти же четыре месяца увеличилась на 32%, между Россией и США – на 40%, между Россией и Германий – на 30–32%. То есть с экономической точки зрения санкции оказались неэффективны, а с политической – их цель состояла в том, чтобы добиться прогресса в выполнении минских соглашений, но мы отчетливо видим, что этого не произошло.

О стране

Венгрия
Государство в Центральной Европе
Население (на 1 января 2017 г.) - 9,8 млн человек.
Инфляция (май 2017 г., в годовом выражении) - 2,1%.
Безработица (2016 г.) – 5,1%.
Реальная заработная плата (2016 г.) – 7,4%.
Динамика промышленного производства (2016 г.) – 0,9%.
ВВП (2016г.) – $145,5 млрд, на душу населения – $14 811.
Товарооборот (2016 г.): импорт – 83,1 млрд евро, экспорт – 93 млрд евро.
Государственный долг (на конец 2016 г.) – 74,1% ВВП.
Отток прямых иностранных инвестиций (2016 г.) – 1,3 млрд евро.
Международные резервы (май 2017 г.) – 23,7 млрд евро.
Капитализация фондового рынка - $25,9 млрд.

– Если вы считаете, что санкции неэффективны, почему не наложили вето на прошлой неделе, когда санкции ЕС были продлены еще на полгода? Они же, как вы говорите, не работают.

– Мы настаиваем, что в ЕС давно пора начать открытое обсуждение на самом высоком уровне о целесообразности санкций, однако, к сожалению, этого до сих пор не произошло, и я глубоко убежден, что это плохо.

– Почему это не происходит?

– Я не знаю, мы это продавливаем, но вам нужно обратиться к тем, кто этому противится. Я не знаю их позицию, но я знаю нашу. Три года прошло, и нам пора остановиться. Мы же рационально должны подходить к этому вопросу, а не в эмоции уходить, как это и происходит.

Но, с другой стороны, и мы не перестаем это подчеркивать, единство ЕС - критически важная составляющая, и мы всегда открыто говорили и публике, и журналистам, что никогда не наложим вето на такие решения ЕС в одностороннем порядке. Хотя и заявляем о нашей позиции открыто.

– Вы также говорили, что сторонники вето есть, но в решающий момент они исчезают.

– Да, мы всегда в гордом одиночестве.

– Кто эти предатели? Кто говорил, что готов наложить вето, но так этого и не сделал?

– Никто не говорил, что наложит вето. Но в ЕС есть страны, которые занимают более взвешенную позицию в этом вопросе, они хотят посмотреть, что и как и стоят ли санкции того. В основном это страны Центральной Европы. Но мы никогда не обсуждали вето и не решали, кто же из нас его наложит, потому что понятно – в одиночку это сделать не получится.

– Но вы же можете их переубедить?

– Страны сами должны принимать свои решения.

– А кто сопротивляется и не хочет обсуждать санкции?

– Я могу комментировать только нашу позицию. Мы за дебаты, но их не было.

– Вернемся к венгерскому экспорту. Сельское хозяйство, которое было до охлаждения отношений Запада с Россией одной из главных групп венгерского экспорта, составляет около 5% ВВП Венгрии, а занято в этом секторе всего 3,5% венгров. Насколько экспорт в Россию отражает развитие венгерской экономики?

– Сейчас наша главная экспортная группа в России – фармацевтика, наша крупнейшая фармацевтическая компания в России, «Гедеон Рихтер», работает на российском рынке уже больше 20 лет и входит в десятку главных игроков отрасли. У них здесь есть своя фабрика, их лекарства пользуются успехом. Затем идет машиностроение – и вот это как раз отражает структуру нашей экономики, ведь промышленность составляет 25% ВВП, намного больше сельского хозяйства.

Сердце нашей экономики – автомобилестроение, эта отрасль дает 30% промышленного производства и 27% экспорта, правда, он идет именно в ЕС, ведь на нашем рынке очень сильны позиции немецких, американских и китайских автопроизводителей, они все работают в Венгрии.

– То есть ваш самый успешный экспорт идет не в Россию, а в Европу?

– 79% нашего экспорта идет в ЕС, и на это есть серьезная причина: наш главный инвестор – Германия, на нее приходится четверть всех прямых иностранных инвестиций, 21–22 млрд евро из 85 млрд евро. У нас работают Audi, Mercedes и Opel, который, правда, сейчас перешел к французской PSA Group. Мы в этом плане задний дворик Германии. Также на нашей территории работает единственная в Европе фабрика Suzuki. Второй по важности партнер – США, также свое присутствие в Европе, особенно Центральной, сейчас серьезно укрепляет Китай. Китайцы скупают многие европейские и американские компании, у нас активно работают их «дочки». На Китай приходится 4 млрд евро прямых иностранных инвестиций.

– Почему эта успешная модель не работает на российском рынке? В 2010 г. Венгрия начала разворачиваться на восток, где пыталась увеличить товарооборот, в том числе с Россией. Однако на вашей последней презентации в конце мая на заседании Венгерской внешнеполитической ассоциации, посвященной этой стратегии, вы говорили только о Китае, об их компаниях и инвестициях – и ни слова про Россию.

– Россия должна быть там, и я активно работаю с нашей экономической комиссией, чтобы Россию в эту стратегию вернуть и встроить. Фокус сместился по двум причинам – ухудшение отношений Запада с Россией и постоянное усиление Китая, который занимает все более важные позиции в Европе. Но мы над этим работаем, ведь самая крупная инвестиция в Венгрию за последнее десятилетие была именно из России, поэтому было бы преувеличением сказать, что Россия вообще выпала из этого [процесса].

– Давайте перейдем к «Северному потоку – 2», как раз в эти дни Еврокомиссия рассматривает проект мандата. Орбан долгое время ратовал за «Южный поток» и потом заявлял, что не понимает, почему «Северный поток» имеет больше прав на существование, чем «Южный».

– «Северный поток» – это двойные стандарты в Европе, и мы категорически против этого. Все европейские страны работают над диверсификацией – и мы тоже! И «Южный поток» этому бы очень помог.

– Но он, как и «Набукко», канул в Лету.

– Да, но это было бы хорошим инструментом диверсификации в плане маршрутов поставок, а Еврокомиссия его просто убила. Против «Северного потока» могла бы быть использована точно такая же аргументация, разница между ними состоит лишь в списке участвующих компаний, и так как в этом случае это сильные западноевропейские энергетические компании, то Еврокомиссия молчит. Мы не хотим комментировать то, как он будет осуществляться.

– Но вы же поддерживаете «Северный поток»?

– Да мы просто в него не включены.

– Но вы ведь можете оттуда получать поставки или вы должны за это больше платить и все упирается в деньги?

– Вовсе нет. Сначала нам нужно его проанализировать, но мы еще не видели финального проекта. Но вот что я могу вам точно сказать – мы по-прежнему работаем над диверсификацией, и в настоящее время мы прежде всего хотим связать южный газовый коридор с Центральной Европой. Это одна из главных причин, почему я здесь и почему завтра встречаюсь с главой «Газпрома» Алексеем Миллером.

– Почему вы думаете, что в этот раз получится? В прошлый раз ведь не получилось.

– В этот раз мы намного больше сосредоточимся на модернизации внутренних путей поставок и связующих перемычек. И теперь-то Еврокомиссии действительно придется постараться найти очень веские аргументы для убийства такого проекта, имея «Северный поток» за спиной.

– Другой проект с российским участием, который вызвал разногласия с Еврокомиссией, – строительство двух новых реакторов на АЭС «Пакш» – единственной АЭС Венгрии, которая удовлетворяет большую часть спроса в стране. В 2014 г. было заключено соглашение с «Росатомом», в конце марте Еврокомиссия наконец одобрила проект. Когда начнутся работы?

– Подготовка уже началась и займет год-полтора, что значит, что сами работы стартуют во второй половине следующего года.

– 85% расходов на расширение АЭС, или 12,5 млрд евро, покроет заем из России, однако он дается на 30 лет, а новые реакторы будут списаны только к 2080 г. Насколько это действительно поможет энергетической безопасности и диверсификации – цели, которая изначально заявлялась?

– Мы полностью поддерживаем мирное использование атомной энергии, и в настоящее время венгры платят за электроэнергию немного по сравнению с другими европейскими странами. Именно для поддерживания низких цен мы и решили наращивать производство и расширять «Пакш», а помимо этого мы хотим создать хаб для передачи электроэнергии в Центральной Европе. Мы планируем увеличить долю АЭС до 70%, это самый дешевый, чистый и безопасный источник энергии. Если у вас есть работающая АЭС, то вы можете запасти энергию на два-три года и не зависеть так сильно от газопровода, доступ к которому могут внезапно перекрыть. Топливо для реакторов АЭС можно получить из разных источников, опять же в отличие от газопровода.

– Почему не было открытого тендера на расширение АЭС и все материалы были засекречены? Напоминает старую советскую школу.

– Парламент Венгрии одобрил и межправительственное, и финансовое соглашение. Поверьте, строительство АЭС – это в том числе вопрос безопасности и не все детали должны быть открыты. Почему мы выбрали Россию? Во-первых, саму АЭС строили советские инженеры, это одна технология, и применение другой на одной и той же станции несло с собой технологические риски. А во-вторых, российский заем нам был предоставлен российской стороной на хороших условиях, Россия была готова его дать, а помимо этого не забывайте, что АЭС, даже несмотря на заем, после расширения перейдет под 100%-ный государственный контроль.

– О внешней политике. Орбан был одним из первых лидеров, который поздравил Трампа с победой на президентских выборах. Вы сами говорили, что от того, как отношения выстроят Трамп и Путин, многое зависит. Но уже прошло полгода с инаугурации, их первая встреча пройдет только сейчас – в конце этой недели на полях G20. Вы по-прежнему думаете, что Москва и Вашингтон могут подружиться?

– Мы очень переживаем за американского президента, и мы видим, что он подвергается огромному политическому давлению у себя дома. Я представляю маленькую страну Центральной Европы, но, несмотря на это, у нас есть четкое понимание истории: какой бы конфликт ни произошел между Западом и Востоком, Центральная Европа всегда проигрывает. И не важно, в каком мы лагере. Мы не хотим опять быть проигравшими. А вот от сбалансированных отношений Запада и Востока мы только выиграем.

– Трамп тратит основные усилия на борьбу с внутренними оппонентами. Как это влияет на решение российского вопроса?

– Только осложняет, без сомнения. Но мы надеемся, что он справится.

– Какие основания так думать?

– Я не гражданин США и не важно, что я думаю о Трампе.

– Но у вас же есть мнение на этот счет.

– Конечно, и я рад им поделиться, потому что оно положительное. Трамп – рациональный лидер, и я очень надеюсь, что он понимает: весь мир выиграет от хороших отношений Вашингтона и Москвы.

– Раз уж вы упомянули небольшой размер своей страны, насколько комфортно вы себя чувствуете сейчас в Европе? Эмманюэль Макрон и Ангела Меркель выступают за усиление роли Брюсселя в европейской интеграции. Макрон стал президентом Франции и получил большинство в парламенте, на выборах в Германии в сентябре скорее всего выиграет Меркель.

– Да, мы надеемся.

– Но вы же многие позиции Меркель ставите под сомнение – например, о квоте по распределению беженцев.

– Мы за сильную Европу, и у нас намного больше позиций, по которым мы сходимся, чем расходимся. Да, мы не согласны по вопросу беженцев, но сейчас многие европейские лидеры начинают соглашаться с позициями, которые мы представляем уже год или два, – например, по защите восточных границ, лагерей для беженцев, по вопросу о том, кто имеет право пересекать нашу границу, по необходимости разделения беженцев и трудовых мигрантов. Они, конечно, никогда не признаются, что Венгрия была права, но политика – это не про похвалу и комплименты.

– Макрон говорит о «Европе с разными скоростями», в связи с чем такие страны, как Польша или Венгрия, чувствуют, что их отодвигают на второй план.

– Споры о том, куда же идти Европе, велись и до Макрона, и главный вопрос здесь – вы за федерализм или суверенитет? Мы в Центральной Европе за суверенитет, а крупные европейские державы и европейские институты – за федерализм, но ничего сверхнового в этом нет.

– Где для вас проходит черта, после которой вы не готовы провоцировать Брюссель?

– Наш главный ориентир – наши национальные интересы, и мы сдаваться не собираемся. Но в наши же национальные интересы входит и укрепление ЕС – Венгрия может быть сильной только в сильном ЕС. При этом мы никогда не позволим нелегальным мигрантам пересекать нашу границу, и не важно, какое давление на нас оказывают.

– По поводу особой позиции Венгрии в ЕС – многие называют вас троянским конем России.

– Это безумие, я не люблю эти ярлыки! Неважно, что ты говоришь, – тебя запихнут в один из лагерей: проевропейский, проамериканский или пророссийский. Чуть что – ты сразу чей-то троянский конь или игрушка. Но мы ведь венгры, Венгрия для нас прежде всего! Приоритет – наши интересы и интересы наших избирателей, а не бюрократов Брюсселя, журналистов, иностранцев или НКО.

– Еще один момент, по которому Венгрию часто сравнивали с Россией буквально 2–3 недели назад. Это принятие в Венгрии спорного закона о гражданских организациях, которые получают иностранное финансирование.

– Он не спорный, он очень четкий и ясный.

– Он очень напоминает российский закон об иностранных агентах 2012 г. Вы использовали российский опыт?

– Нет, мы изучали американский опыт.

– Но американский закон сильно отличается.

– Да, он намного строже.

– В законе 1938 г. речь идет о политическом лоббизме и прямом представительстве интересов других стран, а не НКО.

– Я говорю о законе о регистрации иностранных организаций.

– Я тоже.

– Он дает право американским властям даже менять содержание активности, мы же требуем только одного – если НКО получает больше определенной суммы из-за рубежа, они должны публиковать эту информацию. Они же пытаются влиять на общественное мнение, и именно поэтому мы требуем от них прозрачности. Политические партии, например, тоже влияют, и они должны быть прозрачными. Зачем тогда НКО делать секрет из своих финансов?

– Но они ни от кого и не скрываются, например, венгерские Transparency International и Хельсинкский комитет по правам человека публикует отчетность на своих официальных сайтах, я проверяла, на их сайтах висят отчеты за много лет.

– Ну и замечательно, они должны это делать, не такая уж это бюрократическая ноша – опубликовать одно предложение на своем сайте.

– Последний вопрос – наверное, чувствительный: венгерское восстание 1956 г. Вы называете его революций. В прошлом году, когда отмечали 60 лет восстания, Дмитрий Киселев на телеканале «Россия 1» назвал венгерское восстание «оранжевой революцией» и «первой цветной революцией, за которой стояли западные силы, в частности США». Согласно опросу «Левада-центра» того же года, половина россиян считает, что советское правительство, подавив восстание в Венгрии, поступило правильно. Приемлемы ли для вас такие оценки?

– Мы никогда с этим не согласимся, 1956 г. – один из ключевых моментов нашей истории, мы боролись за свою свободу и права, а вторжение советских войск их у нас забрало. Это ненормально. Мы боролись за свою свободу веками и именно этим занимались и в 1956 г.

– Вы своих российских коллег ставите в известность об этом?

– Безусловно, мы им много раз это говорили и они о нашей позиции знают.