DEA Михаила Фридмана купила активы E.On на $1,6 млрд
Компания получила доли в участках Северного моря, что позволит нарастить добычу почти вдвое
Нефтегазовая DEA Deutsche Erdoel AG (DEA), входящая в группу L1 Михаила Фридмана и его партнеров, как и обещал бизнесмен, пользуется низкими ценами на нефть, чтобы расширить бизнес. В среду DEA заключила сделку с немецким концерном E.On. DEA покупает 100% E.On E&P Norge AS, которая владеет долями в 43 лицензионных участках в Северном море, в том числе в уже запущенных месторождениях Skarv (28,1%, оператор – BP), Njord (30%, оператор – Statoil) и Hyme (17,5%, оператор – Norwegian Energy Company). Сумма сделки – $1,6 млрд, включая $100 млн на счетах компании на 1 января 2015 г. Сроки завершения сделки стороны не раскрывают, ее еще должны одобрить власти Норвегии и Еврокомиссия. «Просьба одобрить ее будет рассматриваться в соответствии со стандартной процедурой», – сообщил ТАСС министр нефти и энергетики Норвегии Торд Льен. По его словам, ограничительные меры, введенные в отношении России, не мешают ведению бизнеса на норвежском континентальном шельфе.
Покупка позволит DEA увеличить добычу на 45 000 баррелей в день до 75 000 баррелей в день, а E.On – диверсифицировать активы согласно стратегии, сообщили компании. DEA давно работает в Северном море, и финдиректор E.On Майкл Сен не сомневается, что компания на базе немецких высокопроизводительных активов в будущем построит свою «историю успеха».
L1 была создана акционерами «Альфа-групп» в июне 2013 г. после продажи «Роснефти» доли в ТНК-BP. На долю владельцев L1 пришлось $13,86 млрд. Тогда в интервью The Wall Street Journal совладелец группы Михаил Фридман большую часть средств обещал инвестировать в Россию. «Россия нам понятна, это страна, где у нас есть очевидное конкурентное преимущество», – объяснял он. Но пока наиболее крупной покупкой L1 в начале этого года стала сама DEA. Группа купила ее за 5,1 млрд евро у RWE, которой нужны были деньги для выплаты долгов. Компания ведет добычу в Египте, Норвегии, Дании и Германии, обладает лицензиями на месторождения в Алжире, Ливии, Туркмении, Гайане. Тогда Фридман заявил, что будет развивать и расширять DEA. «Мы уверены, что текущая макроэкономическая конъюнктура и низкие цены на нефть дают нам возможность достичь наших целей», – рассказывал он (цитата по «Интерфаксу»).
Правда, у L1 возникли проблемы с Великобританией, единственной из всех стран, где работает DEA, которая не одобрила сделку. Британские власти опасались, что в отношении L1 или ее собственников могут быть введены санкции и это поставит под угрозу добычу газа на участках DEA в Северном море. Эти участки суммарно обеспечивают 3–5% добычи газа в стране и около трети самой DEA, поэтому министерство энергетики Великобритании дало L1 шесть месяцев на их продажу, пригрозив в противном случае отозвать лицензии. В начале этой недели L1 объявила о продаже 30 лицензионных участков в Великобритании нефтехимической группе Ineos за $750 млн.
Норвежские рекорды
Норвегия ожидает роста добычи нефти в 2015 г. Объем ее производства в этом году, вероятно, увеличится по сравнению с прошлогодним уровнем в 1,51 млн барр./сутки, а не снизится до 1,49 млн барр., как это прогнозировалось в январе, заявил старший инженер Норвежского нефтяного директората (NPD) Ян Бюгдеволь агентству Bloomberg. В сентябре добыча нефти в стране составляла 1,54 млн барр./сутки, что на 12% превысило прогноз NPD. В августе реальное производство оказалось лучше ожиданий на 13%.
DEA между тем продолжит развитие, заявил в среду председатель наблюдательного совета DEA Джон Браун. Приобретение активов E.On «является первым шагом в новой стратегии роста DEA». «Компания имеет доступ к существенным финансовым ресурсам и продолжит инвестировать в проекты на норвежском континентальном шельфе, как и в других ключевых регионах присутствия», – рассказал он.
Компания продолжит работать над расширением своей деятельности в Европе и Северной Африке как за счет развития собственных проектов, так и за счет поглощения других активов, добавил руководитель DEA Томас Рапун.
Представители DEA и E.On не ответили на запросы «Ведомостей».
По словам аналитика «Сбербанк CIB» Валерия Нестерова, добыча в норвежском секторе Северного моря легче, чем в британском. Норвежская часть менее выработана, так как Норвегия активно проводит мероприятия по поддержанию добычи, применяя современные технологии, отмечает он.
У L1 выгодное положение: есть деньги, а цены на нефть серьезно упали, так что компания может скупать активы, продавливая продавцов по цене, чем она и занимается, говорит аналитик Raiffeisenbank Андрей Полищук. Риск у этой стратегии один – если цена на нефть в среднесрочной перспективе так и не вырастет, заключает он. В России все крупные активы разобраны, покупать что-то мелкое может быть неинтересно, рассуждает аналитик.
Кроме того, чтобы развиваться в нефтегазовой сфере в России, нужно политическое лобби и, видимо, оно у группы не такое сильное, считает Полищук. Сейчас нефтяникам в России особенно тяжело, жаловались руководители крупнейших компаний. Минфин пытается изъять дополнительные 200 млрд руб. налогов в следующем году, это приведет к серьезному падению инвестиций и добычи в будущем, заявляли они.
Правда, за рубежом у L1 тоже есть риски: отношение к российским бизнесменам в условиях потенциального расширения санкций осторожное, и поведение Великобритании тому пример, также можно приобрести актив за рубежом, вкладывать в него деньги, а через 10 лет вас вынудят продать его дешево национальной компании, перечисляет риски Полищук.
Исправленная версия. Первоначальный вариант можно посмотреть в смарт-версии "Ведомостей"