Биполярное сияние. Почему психическое заболевание стало звездным трендом

Российские и западные знаменитости открыто признаются в том, что страдают биполярным расстройством. В обществе реагируют неоднозначно: одни считают психическое заболевание новой угрозой, другие видят в этом искусственный тренд, на который активно подсаживается молодежь.

Еще в середине прошлого столетия биполярное расстройство считалось редко диагностируемым заболеванием. Сегодня в мире, по данным ВОЗ, им страдает около 45 млн человек. Эксперты Российского общества психиатров оценивают распространенность заболевания в 0,5-2%. В Государственном медицинском университете им. И. М. Сеченова называют цифру до 5%. 

Западные звезды были первыми, кто сделал громкие признания в своем диагнозе. Среди них Канье Уэст, Мэл Гибсон и Кэтрин Зета-Джонс. О подобном диагнозе также сообщали известные музыканты с печальной судьбой Курт Кобейн и Эми Уайнхаус. В России открыто говорить о наличии биполярного аффективного расстройства (БАР) начали недавно. Одним из первых в заболевании признался рэпер Оксиморон, выпустивший в 2017 г. трек «Биполярочка». По мнению комментаторов трека в сети, Оксимирон создал некий тренд на биполярное расстройство в России. О наличии у себя БАР позже заявляли рэпер Гуф, актер Андрей Краско и модель Алеся Кафельникова. В 2020 г. в российском шоу-бизнесе произошло еще одно громкое признание – актриса и продюсер Юлия Ахмедова рассказала, что уже много лет лечится от психического расстройства. Это подогрело интерес публики, особенно московской, к необычной болезни.

Проблемы диагностики

В медицине БАР формулируют как психическое расстройство с чередованием сильных подъемов и спадов настроения. Подъемы принято называть «маниями» (в случае БАР первого типа) либо «гипоманиями» (в случае БАР второго типа, более легкого), спады – «депрессивными эпизодами». Гипомании менее заметны, они могут ощущаться как просто отличное настроение. Мании же могут заканчиваться психозом и сопровождаться бредовыми идеями и даже галлюцинациями. В целом при заболевании человек испытывает то крайнее отчаяние и резкий упадок сил, то нереальный подъем, безудержное веселье и эйфорию.

БАР подвержены представители обоих полов, однако женщины чаще. Об этом пишет в своей публикации «Биполярное аффективное расстройство и все, что о нем нужно знать» Марина Кинкулькина, завкафедрой психиатрии и наркологии, директор Института электронного медицинского образования ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И. М.Сеченова. Проявиться заболевание может и у подростков, и у взрослых, и у пожилых людей. Главным фактором риска считается генетика, но конкретного гена, отвечающего за развитие БАР, пока не выявлено.

«В России диагноз «биполярное расстройство» ставится редко, – отмечает Сергей Потанин, врач-психиатр, старший научный сотрудник лаборатории психофармакологии ФГБНУ «Научный центр психического здоровья». – Но проблема не в том, что это редкое заболевание. В нашей стране сильная гиподиагностика БАР – не замеченное врачами заболевание. Это связано с достаточно традиционалистским взглядом». Например, если человеку слышатся голоса, в России ему наверняка поставят диагноз «шизофрения», хотя по международным критериям это неправильный подход, отмечает Потанин. Голоса могут слышаться и при биполярном расстройстве, в случае если они возникают одновременно с нарушением настроения.

Другая причина неверной постановки диагноза – небольшое количество времени, выделяемое на каждого пациента в психоневрологических диспансерах. «У среднестатистического психиатра норматив – 20–25 человек в день. За это время сложно собрать анамнез и установить верный диагноз», – продолжает Потанин. БАР могут путать либо с шизофренией (чаще – если пациент обратился в стадии мании), либо с депрессией (если пациент обратился в депрессивной фазе).

«На начальных этапах болезни бывает затруднительно установить правильный диагноз. Поэтому врач, который имеет несколько гипотез – БАР или шизофрения, наблюдает за пациентом в течение дальнейшего времени, чтобы уточнить диагноз», – отмечает врач-психиатр психоневрологического диспансера Любовь Лев. Такое мнение подтверждают исследования российских специалистов, которые проводились ФГБУ «Московский НИИ психиатрии Минздрава РФ» в период с 2008 по 2012 г. В диагностику было включено 409 пациентов в возрасте от 18 до 65 лет с установленным диагнозом рекуррентного депрессивного расстройства (РДР), болеющих более трех лет. Исследования показали, что диагностические ошибки являются серьезной причиной невыявления в России БАР, прежде всего второго типа. В результате 40,8% пациентов с РДР на самом деле может быть поставлен диагноз «БАР второго типа». А чтобы выявить это заболевание, необходимо наблюдать пациента в среднем 15 лет.

Признать проблему

Для пациента одним из самых сложных шагов в лечении становится признание себя психически нездоровым человеком, полагают врачи. Не все сразу верят, что у них подобное расстройство, однако принятие иногда может облегчить ситуацию.

29-летняя Майя Хусанова, работающая персональным стилистом, почувствовала выгорание в конце 2019 г. «Казалось, что я потихонечку умираю. У меня была бессонница, проблемы с памятью, мигрени, очень сильный глазной тик, с которым я обратилась к офтальмологу», – рассказывает Майя. Врач поставил диагноз «нервный тик», прописал лекарства для глаз и направил к неврологу. Но раздражительность не уходила. Врачи говорили, что это неврастения и просто надо отдохнуть.

Эмоциональный пик наступил, когда Майю попросили выйти на работу в выходной день: «У меня случился настоящий нервный срыв – после звонка я истошно кричала, тряслась, не могла дышать и ничего сказать. Следующие несколько дней мне становилось хуже: я практически ничего не ощущала – было ли мне холодно, жарко, не чувствовала ни голода, ни жажды. Кроме того, были очень сильные страхи вплоть до того, что я боялась выходить на улицу». После очередного неудачного посещения невролога, прописавшего Майе антидепрессант, к которому у нее оказалась непереносимость, девушка обратилась к психиатру. Ей поставили диагноз «БАР второго типа». «Я наконец-то выдохнула. Этот диагноз действительно хорошо описывает то, что происходило со мной последние 10–15 лет», – рассказала Майя.

О внезапной депрессии рассказал 28-летний москвич Сергей Б. «Это началось в 2017 г. без видимых на то причин – не было тяжелых травм, потрясений или смерти близких. Я спал по 15-16 часов в сутки, не мог нормально работать, практически не ел. Круг общения сузился до двух-трех близких человек, хотя друзья всегда считали меня душой компании и до этого я был очень позитивным», — вспоминает Сергей. Психиатр поставил диагноз «депрессия» и выписал антидепрессанты.

Спустя месяц Сергей почувствовал нереальный подъем: он практически перестал спать, ему хотелось все время что-то делать, казалось, что он создан для «великих свершений». Сергей продал свою однушку в Москве, купил комнату в питерской коммуналке, а на оставшиеся деньги поехал в путешествие по Латинской Америке. Спустя год Сергей обнаружил, что депрессия возвращается: антидепрессанты к тому моменту отменил, решив, что они свое дело сделали. Пришлось вернуться в Санкт-Петербург. «Началось самое страшное — постоянная тревога, апатия, тяжесть в груди, ощущение стыда, бессмысленности существования. Я снова пошел к психиатру, уже к другому, который беседовал со мной долго и подробно. В итоге мне поставили диагноз БАР второго типа», – рассказывает Сергей. Ему прописали нормотимики, которые регулируют настроение, но не выводят в эйфорию. Лечение длится по сей день.

Правильную диагностику затрудняет тот факт, что люди часто путают свое расстройство с усталостью, выгоранием или нервным срывом, считают специалисты. Например, Евгения Кашапова, 33-летний режиссер, два года ходила на терапию к психологу, прежде чем решилась обратиться к психиатру. «Психолог помог мне выйти из ступора и понять причины моего безграничного страдания на фоне довольно приятной и успешной жизни. Но я не перестала испытывать боль от бессмысленности происходящего. В какой-то момент мне стало страшно за свою жизнь и готовность с ней расстаться. Это привело меня к психиатру», – рассказала Евгения. 

Сначала девушка не поверила в поставленный диагноз – БАР второго типа – и обратилась в другую клинику, но там все подтвердили. Сегодня Евгения признается, что даже рада, что ее заболеванием стал именно БАР: «Возможно, из-за романтизации диагноза я испытала некоторое облегчение и даже гордость, когда узнала о нем. Я наконец-то особенная, и это прекрасно». 

Мода на биполярку

В 2018 г. рэпер Канье Уэст поместил на обложку своего сольного альбома надпись «Я ненавижу быть биполярным, это потрясающе» (I hate being Bi-Polar It’s awesome). По мнению психиатров, это очень точная характеристика сути биполярного заболевания. При этом врачи считают, что откровения звезд о своих психических заболеваниях вряд ли могут запустить моду на болезнь или стать причиной ее стимуляции. «Просто в современном мире стало больше возможностей и ресурсов открыто о многом говорить, – считает психиатр Любовь Лев. – Признания звезд в своих болезнях не могут стать причиной того, что люди выдумывают себе этот недуг, стараясь казаться особенными». 

По-настоящему симулировать БАР невозможно, соглашается врач-психиатр Потанин. Но в том, что популярные люди говорят о болезни вслух, есть свои плюсы. «С тем уровнем стигматизации психических расстройств в нашей стране мода на такие заболевания в определенной среде может все скомпенсировать. Люди не стесняются приходить к психиатру, и это хорошо», – отмечает Потанин.

Пока медицина не нашла методы, способные окончательно вылечить БАР. И существенных отличий в способах лечения в России и Европе нет, отмечает Лев: «В последнее время в Европе наметилась тенденция гуманитарного направления – разрабатываются новые препараты с меньшим количеством побочных эффектов. Также проводится психологическая реабилитация – психотерапия – после активной лекарственной терапии в стационаре для социализации и трудоспособности пациентов. Российские стандарты оказания психологической помощи в целом совпадают с зарубежными». 

По словам Потанина, в некоторых ситуациях при диагнозе «БАР второго типа» пациента можно вывести в стадию ремиссии с помощью длительной фармакотерапии и психотерапии. В этом случае человек сможет обходиться без лекарств и некоторые колебания настроения контролировать самостоятельно. Однако в целом людям с таким заболеванием приходится находиться на поддерживающем лечении всю жизнь. 

Сами пациенты признаются в том, что им сложно не только принять свое заболевание и научиться с ним жить, но и донести его суть до окружения. Часто им приходится сталкиваться со стигматизацией и неприятием своего заболевания со стороны близких и коллег. «Мне стыдно до сих пор. Не потому, что у меня БАР, а потому, что я какой-то «недообладатель» психиатрического диагноза, – говорит Кашапова. – Сомнения в том, что диагноз есть и он влияет на жизнь, часто приводят к обесцениванию себя и своих поступков».

Людям с БАР особенно важна поддержка родных и друзей. При этом часто окружение игнорирует психологическую проблему: человека, находящего в депрессии, они призывают «взять себя в руки» и «не раскисать», а больного на стадии мании могут обвинить в аморальности и легкомыслии. «Так поступать – все равно что ставить в вину человеку с сахарным диабетом то, что он не может есть сладкий торт, а пациенту с сердечной недостаточностью – что тот не бегает марафон», – подчеркивает психиатр Кинкулькина. БАР – такая же болезнь, как и любая другая, и ее надо лечить. Чем раньше пациенту назначена терапия, тем больше у него шансов на выход в ремиссию и дальнейший положительный прогноз.