Евгений Водолазкин: «Покупать книги нужно, даже если их не читаешь»

Евгений Водолазкин – писатель, доктор филологии и специалист по древнерусской литературе. Он стал известен в 2010 г. после книги «Соловьев и Ларионов». Всерьез как большого писателя его начали воспринимать три года спустя, когда роман-житие «Лавр» о древнерусском травнике Арсении получил массу литературных премий, в том числе сразу две ключевые российские награды – «Большую книгу» и «Ясную Поляну». Роман вошел в топ-10 главных книг о Боге по версии газеты The Guardian, его перевели на 23 языка.

– И да, и нет. Это не столько мои наблюдения и собственный опыт, сколько то, что говорят издатели. В печальные ковидные времена действительно на 20% упали продажи. Но что в себя включают эти 20%? Продажи книг раскрученных авторов почти не упали. Снизились продажи молодых авторов или малоизвестных. Это свидетельствует о том, что раньше люди охотно шли на эксперимент и покупали романы неизвестных авторов. Есть такой тип читателя-первооткрывателя, который выбирает незнакомые книги. Для него кайф в том, чтобы найти интересного автора и потом кому-то рекомендовать. В пандемию экспериментировать стало дорого, уменьшились доходы.

Люди сейчас берут то, что наверняка знают, или то, что на слуху. Это мне кажется довольно грустным явлением, потому что литература должна все время обновляться. Она и обновляется, конечно, все равно этот путь будет пройден, но сейчас он осложнен.

– Да, есть. Причем это очень важная категория читателей. В свое время мой учитель, Дмитрий Сергеевич Лихачев, сделал заявление, которое многим показалось спорным, хотя я не сомневаюсь абсолютно в его справедливости. Лихачев призывал покупать книги, даже если их не читаешь. Говорил: человек покупает книги, и пусть он небольшой читатель, но он ежедневно ходит вдоль этих полок и видит книги – когда-то он их прочтет. Наступает момент, когда деваться некуда, ты заперт в четырех стенах – и начинаешь читать то, что у тебя было куплено. Вот мне кажется, такой час наступил. Может быть, пандемия приучит кого-нибудь к чтению.

– Да, количество встреч читателей с писателями не уменьшилось. Многие открыли для себя Zoom, который дает широчайшие возможности, немыслимые прежде. Сегодня человек общается с Австрией, завтра – с Германией, послезавтра – с Канадой. Это общение, конечно, не назовешь полноценным, но оно все равно вводит книгу в жизненный цикл читателя. И книга в том или ином виде начинает в жизни людей присутствовать. У меня за последние полтора года было не меньше встреч, чем обычно. Хотя ездить я стал только сейчас, когда стало относительно спокойнее, – в Архангельск на фестиваль «Белый июнь» и на книжную ярмарку в Иваново. Думаю, мало-помалу жизнь будет возвращаться в привычные берега. Пандемия рано или поздно уйдет. Важно, что общение человека с книгой не прерывалось. 

– Я в пандемию закончил роман «Оправдание острова», причем впервые – и это тоже следствие пандемии – я текст диктовал. Моя жена освободилась от многих рабочих обязанностей, из-за того что нельзя было посещать рукописные отделы библиотек, и я ей диктовал этот роман, всю вторую половину. И это очень хороший опыт. Когда ты пишешь с человеком близким, с которым ты бок о бок больше 30 лет и который знает твою всякую следующую фразу до того, как ты ее сказал. И в жизни, и в литературе, когда вы обладаете схожими взглядами на жизнь, это такая мимикрия обоюдная. Моя жена прекрасно представляет, какой может быть в этом контексте фраза героя. И тут же меня поправляет и говорит, что это не звучит или здесь у тебя менторский тон, это будет читателя раздражать. Кроме того, когда с кем-то пишешь вдвоем, это мобилизует. Когда один сидишь, в какой-то момент начинаешь отвлекаться, хочется пойти бутерброд съесть, просто чтобы переключиться. А если вдвоем отвели время для работы, так не получается – и это очень хорошо.

– Я благодарный автор. Всегда отношусь с большим сочувствием к попыткам экранизировать или инсценировать мою прозу или мои пьесы (в пандемию как раз я закончил пьесу «Сестра четырех»). У меня в основном инсценировки прозы. В довольно большом количестве театров поставлены «Лавр», «Авиатор», «Близкие друзья», «Соловьев и Ларионов». Все постановки хороши. Особо отмечу две не похожих друг на друга сценические версии «Лавра»: первая по времени – постановка Бориса Павловича в питерском театре «На Литейном» и вторая – постановка Эдуарда Боякова в МХАТе имени Горького.

Они прямо противоположны по концепции, потому что Павлович ушел от текста – очень красиво и хорошо – передал замечательно идею «Лавра». Текст Лавра произносят 10 персонажей других. Лавр как бы рассыпан между актерами, между всеми действующими лицами и присутствует как идея, как совокупность идей и совокупность текстов – и вместе это создает прекрасное впечатление, я очень люблю этот спектакль.

Что касается постановки Боякова, она очень мощная и выходит за пределы традиционного театра хотя бы в том, что он поставил спектакль, почти исключительно используя мой текст. Это очень непростая задача – инсталлировать роман в театральную постановку. «Лавр» – сложный материал, он не мог стать в традиционном смысле пьесой. И мне кажется важно правильно воспринимать этот спектакль: это мистерия, которая, в общем, должна быть зрелищной. Я рассматриваю свой текст как юродский, и в спектакле найдена абсолютно точная тональность. Театр воздействует на все человеческие чувства: на зрение, слух, обоняние, в нем звучит замечательная живая музыка – играет на гуслях и поет Варвара Котова, участвуют еще несколько музыкантов. Много очень интересных находок.

Недавняя постановка «Близких друзей» в театре «Сатирикон» просто прекрасная, талантливо сделанная, ее поставил ученик Константина Райкина Сергей Сотников. Я помню, как Константин Аркадьевич мне позвонил и сказал: «Приезжайте обязательно на премьеру, мне очень понравилось!» И я понял, что спектакль удался. Это «история души», если пользоваться лермонтовским выражением. В Московском новом драматическом театре ставят пьесу «Пародист». А в Питере замечательный режиссер Лев Рахлин готовит пьесу «Музей», одну из главных ролей будет играть Игорь Скляр. Словом, десятка полтора спектаклей идет по моим текстам. 

– Да. Пошли. Во-первых, афиши театра были на самых видных в Москве местах. Этот спектакль вдруг пошел с таким успехом, которого, мне кажется, не ожидал никто. И интерес продолжается – на 2–3 месяца вперед раскуплены билеты. Я вижу причину в режиссерском и продюсерском мастерстве Боякова и прекрасной – это надо отдельно сказать – игре актеров. Там играют такие звезды, как Дмитрий Певцов, Алиса Гребенщикова. Леонид Якубович играет старца – и играет прекрасно. Оказалось, Якубович – великолепный актер. Он сказал, что для него это был, выражаясь театральном языком, «этюд на преодоление».

В спектакле очень сложные декорации – в основе четырехэтажная конструкция, напоминающая иконостас. В общем, всестороннее воздействие на зрителя. И текст романа сохранен.

– Я пошел совершенно сознательно на такую структуру «Авиатора» и такой материал. Взял заведомо банальный сюжет о попаданцах. Это одна из самых используемых в литературе конструкций. Но мне очень нравится работать с жанровой литературой, насыщая ее совершенно другой начинкой. Условно говоря, «Лавр» – это исторический роман, хотя я оставил предупреждение, что это неисторический роман. Решил на всякий случай помочь читателю, чтобы не покупал того, что ему не понравится. Точно так же формально «Авиатор» – это фантастический роман со всей его условностью, но были даже мнения о том, что все хорошо, только недостаточно деталей крионики было рассказано. (Смеется.) Конечно же, «Авиатор» не о крионике и это не фантастика. «Авиатор» – роман о покаянии. Мне хотелось идею покаяния показать через, если угодно, экстравагантный материал. Я отдавал себе отчет в том, что за сюжет я беру и каков контекст этого сюжета. Но идея покаяния, если о ней говорить с постным выражением лица, не проникнет в душу читателя. Мне хотелось найти особый путь – и у меня ощущение, что я его нашел.

Сейчас запускается новый проект по экранизации «Авиатора». Это инициатива великолепного продюсера Сергея Катышева. Это типично питерский человек – много читающий, много знающий, и он увлекся идеей «Авиатора». Сейчас в сотрудничестве с братьями Пресняковыми мы почти закончили сценарий. Мне казалось важным, что я присутствую. Не в том смысле, что я контролирую процесс, а в том, что все-таки кто может лучше разрушить свой роман, чем автор! Мне захотелось создать новую редакцию романа, пусть на киноязыке. Раньше я категорически отказывался от любого участия в создании сценариев, мне казалось, что я все сказал и добавить нечего. Но со времени выхода «Авиатора» прошло несколько лет, я немножко от него отдохнул и понял, что можно предложить другую версию этой истории, которая была недоступна прозе.

– Естественно, мы читаем, я и моя жена Татьяна, те книги, которые приходят мне как члену жюри «Ясной Поляны», но мы читаем и другие вещи. Чаще всего перечитываем. И вот это у нас хорошо идет на слух. Час примерно перед сном мы читаем книги, которые действительно стоит читать вслух. Мы читаем Гоголя, Сашу Соколова, Честертона эссеистику – это я просто из последних называю. Бродского читаем, стихи Иванова, Маяковского читали на днях. Я бы уподобил это попытке попробовать блюдо, которое хорошо знаешь. Вот они стоят перед тобой, а ты уже подходишь и так просто ложечкой дегустируешь, просто чтобы вспомнить вкус. И мне кажется, такая традиция семейных чтений очень хороша вовсе не только чтением, она рождает что-то гораздо более глубокое, интимное. Сейчас мы даже практикуем по вотсапу с некоторыми нашими друзьями читать вместе по вечерам. Мы организуем группы иногда просто под какие-то конкретные вещи – и каждый из нас по очереди читает. Вот так мы читали недавно «Братьев Карамазовых», а чуть раньше некоторые рассказы Гоголя. Я советую попробовать всем. Сам не ожидал, что это так здорово. Я бы даже сказал, круто!