Фильм "Петля времени": Уиллис и Гордон-Левитт играют в неуловимого Джо

Фантастический триллер Райана Джонсона «Петля времени» (Looper) показывает, как непросто убить себя самого, присланного из будущего. Особенно если в будущем ты – Брюс Уиллис
outnow.ch

Молодой Джо (Джозеф Гордон-Левитт) работает палачом. Он всегда ждет жертву на краю тростникового поля. Ровно в 11.30 на аккуратно расстеленном куске брезента из ниоткуда появляется связанный человек с мешком на голове. Джо стреляет в него из мушкета, забирает примотанные к телу слитки серебра (гонорар) и избавляется от трупа. В 2042 г. таких, как Джо, много. Они обслуживают мафию из будущего. Каждый подписал контракт, одним из пунктов которого является самоликвидация. Однажды из будущего пришлют тебя самого, ты узнаешь это по премиальному количеству слитков на расстрелянном теле. Это называется «закрыть петлю».

Но Брюс Уиллис, как обычно, выкручивается.

Он старый хитрый Джо из 2072 г. И знает, как уделать себя-юнца.

Это могло бы стать завязкой очередного зубодробительного боевика про то, как молодой и матерый плечом к плечу отбиваются от толпы безликих громил с автоматами, фаустпатронами и ракетами класса «земля – воздух». Но Райан Джонсон делает фантастическое допущение предлогом не столько для погонь и перестрелок, сколько для метафор. А темпоральные парадоксы деликатно переводит в область морали.

Да и нет почти никакой фантастики. Вчера, сегодня, завтра я убиваю будущего себя. Не из мушкета, но тоже каким-нибудь старомодным способом. Будущий я полон сожалений, не уверен в точности собственной памяти и хотел бы отредактировать прошлое. И если бы два этих «я» встретились, им было бы трудно найти общий язык. Совсем как героям Джозефа Гордон-Левитта и Брюса Уиллиса, сидящим в дешевой закусочной где-то в середине сюжета и выясняющим, что дальше им, пожалуй, не по пути.

Один будет убивать, другой решит защищать. Один будет видеть ребенка, другой – чудовище, которым этот ребенок должен стать через тридцать лет.

Они полюбят разных женщин. И будут по-разному понимать, что такое любовь.

Они разбредутся по разным жанрам. Один отправится в урбанистическую антиутопию, где двадцать первый век выглядит выцветшим оттиском двадцатого: те же моды, те же кошмары, та же кирпичная пыль и ржавое железо. Другой попытается убежать в обманчивую пастораль на обочине роуд-муви, где в одиноком доме посреди поля живет женщина с ребенком, а в темных углах и шорохе тростника затаился стивенкинговский ужас.

Они смогут обмениваться посланиями, вырезанными на руке, правда, эта почта ходит только в одном направлении.

И даже когда вам покажется, что фильм слегка сбился с ритма, замешкался, это ничего. В финале Райан Джонсон стянет сюжетную петлю образцово, намертво.

Тридцать лет как бред, тридцать лет – один ответ.