Алена Солнцева: Без понимающих зрителей искусство деградирует

Официальный проект «Основ государственной культурной политики» опубликован 16 мая. В нем нет одиозных формулировок типа «Россия - не Европа» и обещаний создать специфические национальные ценности, которыми отличался раскритикованный вариант, просочившийся пару месяцев назад из ведомства Владимира Мединского. Возможно, поэтому теперь проект особого общественного внимания не вызывает. Что для инициатора проекта, советника по культуре президента РФ Владимира Толстого, чревато неудачей. Толстой не скрывает, что его главной целью является глобальное изменение статуса культуры в государстве, для чего вся история с «Основами» и затевалась. Если удастся убедить власть в том, что это даст эффект, - будут изменения и в законодательстве, и в финансировании. Нет - культура останется маргинальной сферой, и деньги на нее так и будут выделять по остаточному принципу.

Написанный суконным языком, проект «Основ» тем не менее содержит как минимум одну действительно революционную идею. Почти в каждом пункте подчеркивается важность эстетического развития «и для тех детей, которые не планируют становиться профессионалами», сказано даже о необходимости «законодательного закрепления права на художественное образование и эстетическое воспитание в самом широком смысле».

Слова скучные, а суть переворачивает устои. Потому что в нашей стране никогда не учили искусству публику, а только художников, то есть профессионалов. А без понимающих зрителей, слушателей, читателей искусство непременно деградирует, вырождается в эрзац, в развлекательную ерунду, в необязательную «культурную услугу».

Когда я училась в советской еще школе, наш учитель литературы однажды принес пару неизвестных стихотворений и попросил написать отзыв. Все что-то сочинили, и только одна девочка отдала листок обратно, сказав, что это не стихи. И была права: это были произведения Евгения Сазонова, вымышленного графомана из «Литературной газеты». Больше никто не отличил пародию от поэзии. А ведь мы учились в гуманитарном классе продвинутой московской школы.

Сейчас в эстетике разбирается исчезающе малое количество публики. Социолог Даниил Дондурей уверяет даже, что «искусство воспринимает лишь 3% аудитории, а 97% не способны его считывать». То есть многие просто не отличают, например, игровые картины от документальных, не говоря уже о тонкостях художественного языка. И это не только результат 20 последних прагматичных лет, но и 50 советских, когда прикладные и точные науки еще как-то развивались, а гуманитарные были в идеологическом тупике. Уроки литературы, где Катерина - луч, Онегин - лишний человек, Платон Каратаев - русский солдат, не обучали пониманию эстетики. В специальных школах дрессировали исполнителей, единицы достигали высокого уровня, остальные же с отвращением забывали гаммы и уж точно не пополняли ряды квалифицированной публики.

Конечно, я не обольщаюсь: даже если проект будет принят, цепкие умы Министерства образования вполне способны превратить идею обучения художественному вкусу в насаждение официальных штампов. Опять же вопрос кадров: где взять нужное количество людей, способных убедить школьника в том, что искусство приносит удовольствие, помогает жить, думать, быть свободным.

Сегодня население, воспитываемое единственно телевидением, демонстрирует ужасающий уровень эстетической глухоты. Но именно в области эстетического образования усилия государства могут принести реальную пользу. В конце концов одним из самых ярких завоеваний большевиков была поголовная грамотность населения страны, где едва ли не каждый третий вместо подписи ставил крест. Правда, если верить специалистам, то еще в конце XIX века у народных масс пореформенной России был собственный мощный образовательный запрос. В этом смысле мы сегодня, конечно, в худшем положении.