На новом фестивале «Точка доступа» героем стал город Петербург

«Точка доступа» оказалась точкой зрения – новым взглядом на хорошо знакомые петербуржцам места
В «Мокрой свадьбе» смешивают много жидкостей
В «Мокрой свадьбе» смешивают много жидкостей / Ксения Потеева

Пояснения к программе были про то, что театр в нетеатральных пространствах – site specific theatre – зародился в начале 1960-х тщанием американца Ричарда Шехнера, однако настоящее озеро в качестве декорации выдумал еще Чехов в «Чайке», а умышленный Петербург вообще сплошная декорация и в ней ли не разыгрывать представления? На самом деле смысл того, что удалось увидеть, оказался куда более камерным, а переживания – интимными.

Открывалась «Точка доступа» квестом «В сторону белого КАМАЗа». Открыточно-хрестоматийный Петербург Пушкина – Гоголя – Достоевского так давно и насквозь мифологизирован, что его театрализация сейчас возможна лишь пародийно (что, кстати, и происходит во время Дня Достоевского, который музей Федормихалыча в июле учинил уже в шестой раз). Новый фестиваль затеял сочинить легенды и населить genii loci – гениями мест – места отдаленные. Мифический белый КАМАЗ угнездился в районе Удельной (жарг. Уделка) – железнодорожной станции, а потом и станции метро. Провинциального вида двухэтажные домики, которые городской фольклор традиционно считает постройкой немецких военнопленных, между ними теснится громадье уплотнительной застройки, рядом – старый Удельный парк. Начинается маршрут в полузаброшенном кинотеатре «Уран», название которого дало повод обратиться к античному сюжету про Крона, отхватившего гениталии своему отцу Урану, – эти, как выражаются авторы, «ценные части» эвфемистически названы белым КАМАЗом.

Театр повсюду

Кроме того, «точками доступа» стали строительный гипермаркет, завод слоистых пластиков, районная библиотека. За 15 дней умудрились показать 115 представлений.

При помощи нарисованных на асфальте путеводных символов, табличек на манер музейных, врытых прямо в землю, потом развешанных на деревьях указующих плакатов и разноцветных ленточек, изобильно привязанных к кустам, текста в наушниках и видео на планшетах зрители, поодиночке и парами, проделывают пятикилометровый путь по нескольким кварталам и парку, приобщаясь к локальному эпосу. Который Всеволод Лисовский (автор и продюсер, известный по работам в Театре.doc), режиссер Вера Попова, художники Алексей Лобанов и Александра Ловянникова сварили из verbatim – записей рассказов окрестных жителей, от бывшего директора этого самого кинотеатра до всякой гопоты. Эпос варьирует древнегреческие мотивы, потом к ним прибавляются древнегерманские, с валькирией, которая с каких-то щей отдает белке сияющий меч, с Мировой Вагиной, оплодотворенной белым КАМАЗом и родившей Афродиту. И т. д. Вообще-то идея старая, идущая еще от Гоголя: в Петербурге все не то, чем кажется. Но одно дело – увидеть ирреальный морок блистающего Невского или оживить Медного всадника, а другое – прозреть в непременных петербургских руинах, обнесенных синим забором, развалины Троянской войны, из которых к тому же доносится таинственная музыка. На это потребны куда большие усилия опоэтизации.

Закрывавшая фестиваль «Мокрая свадьба» Русского инженерного театра АХЕ известна давно и хорошо, но идет всякий раз по-новому: меняются исполнители и прежде всего место действия. На этот раз играли на причале ликвидированного Речного вокзала, это у черта на рогах, в верхнем течении Невы. Все фирменные примочки АХЕ в ассортименте. В течение часа ахейцы Максим Исаев и Павел Семченко творят сложный многосоставный брачный ритуал. Обнаженного жениха обливают, обсыпают и жгут чем только возможно. Невеста по очереди снимает с себя многочисленные платья и стирает их в металлических баках, расставленных по периметру площадки. Если зажать в зубах вареную свеклу и елозить по ней теркой, асфальт покроется, естественно, тертой свеклой. Если разложить на нем мокрые ломти хлеба, сверху по яйцу, а потом давить все это каблуком, а потом полить молоком, а потом ацетоном и запалить – получается ассорти для уж совсем причудливого вкуса (вообще тут проявляют выдающуюся изобретательность, как бы еще насвинячить). Воду в бассейне мешают лопатами, сделанными из привязанных к ручкам книг. И в этой воде разнообразно плещутся. Снова льют вино, молоко, ацетон. И прочая и прочая – пока наконец новобрачные не погрузятся на кораблик и не уплывут по Неве, надо думать, в свадебное путешествие.

Но сзади, как в «Чайке», изгиб нашей набережной, противоположная набережная и Володарский мост между ними. Неподвижные фонари, движущиеся фары – эти скучнейшие места Петербурга, оказавшись фоном для ахейских безумств, тоже начинают казаться странными и чуть ли не поэтическими.

Санкт-Петербург