Депутатская фронда – признак саморазрушения системы

Реальные перемены в России начинались только сверху. Это утверждение уже стало трюизмом. Но и саморазрушение тоже начиналось сверху. Иногда эти процессы шли один за другим или параллельно: такова, например, история 1980-х.

Не стоит недооценивать бунта трех обиженных фракций Госдумы – это совершенно незнакомая ситуация для нынешней власти: внутрисистемная фронда, которая не заложена в программу. Начальство привыкло управлять большими массами, купировать недовольство в населении, доводить его до состояния полной политической апатии, убеждать в том, что оно ни на что не влияет и не должно влиять – все решено (украдено) до вас. А как вести себя с прикормленным истеблишментом – никто не знает. Отсюда чрезмерная резкость заявлений и явная растерянность ответственных лиц, включая дуумвиров.

Ситуация скверная, потому что элита, делая карьеру внутри системы и веря в устойчивость основ, в то же время презирает политический режим. Ровно та же модель поведения, что и при советской власти: анекдоты на кухне, морда кирпичом на партсобрании.

Что раздражает тех, кто смирился с режимом «стабильности»? Судя по думскому демаршу – снижающаяся легитимность выборов, а значит, и самой власти. Потому что легитимность – это как минимум правдоподобность. Неправдоподобность результатов выборов не нравится даже своим: ведь их лишают источника политического дохода и социального капитала – они честно имитируют многопартийность и разномыслие, а за это ничего не получают. Системность, которая в наших обстоятельствах автоматически означает утрату доброго имени, перестает приносить бонусы. К чему эти сделки с властью, если она нарушает конвенцию?

Неуправляемость или чрезмерная управляемость (что на выходе – одно и то же) боевых отрядов власти типа движения «Наши» входит в противоречие с элитным негласным договором. Наезжать на статусную фигуру уровня Эллы Памфиловой нехорошо – прежде всего потому, что размываются правила. Она в конце концов легитимизирует власть, честно выполняет необходимую функцию представления воображаемого, а отчасти даже реального гражданского общества. И что получает взамен от одной из башен Кремля – травлю? Значит, одна башня не может сдержать другую. Значит, ситуация не слишком управляемая – безбашенная. Возникает вопрос: а до такой ли степени твердокаменный наш белокаменный режим, как утверждает телевизор?

Это неправда, что в системе типа нынешней российской нет политики. Была же она в СССР, и еще какая – только народ в ней не участвовал. Народ не держал свечу, когда выбирали Горбачева. Народ не был осведомлен о нюансах переворота октября 1964 г. Он не ведал о жесточайшей борьбе внутри триумвирата Маленков – Берия – Хрущев. Население обо всем узнавало постфактум. Но всякий раз начинались перемены, которые народ был волен поддержать или смириться с ними. Власть выталкивала из своих рядов реформаторов не потому, что они были такими уж демократами. А потому, что логика личного политического выживания требовала перемен.