Понятийная история Банка Москвы

История недружественного поглощения Банка Москвы государственным ВТБ, судя по всему, подходит к концу. Герои корпоративной войны заняли подобающие каждому финальные позиции.

Поверженный президент Банка Москвы Андрей Бородин теперь где и полагается – в Лондоне. В минувшую пятницу выкрученными, по его выражению, руками Бородин продал 20% акций Банка Москвы Виталию Юсуфову, сыну в тот же день ушедшего в отставку спецпредставителя президента Игоря Юсуфова.

Деньги на эту покупку (более $1 млрд) выдал ему сам же Банк Москвы, что полностью укладывается в логику его кредитной политики, красочно описанной Счетной палатой, так вовремя подоспевшей со своей проверкой к смене собственника банка.

Не обошлось и без традиционного в таких случаях уголовного дела. Бородин теперь объявлен в розыск, его обвиняют в превышении должностных полномочий при выдаче 13 млрд руб. кредита компании «Премьер эстейт» на приобретение у фирмы «Интеко» (принадлежащей супруге бывшего мэра Москвы Елене Батуриной) земли на западе Москвы.

ВТБ торжествует: госбанк собрал 70% акций Банка Москвы, поставил на место Бородина своего человека – Михаила Кузовлева – и готовится к собранию акционеров, которое зафиксирует новое положение вещей.

Наследство бывшего мэра Москвы Юрия Лужкова поделено, государство укрепило свои позиции в банковском секторе и в глазах тех, кто подзабыл: гарантии прав собственности в нашей стране носят очень относительный характер.

Профессор политологии из Университета Огайо Тимоти Фрай некоторое время назад заинтересовался, почему в России так распространен предпринимательский альтруизм. Российский бизнес очень своеобразно понимает «социальную ответственность» и жертвует на масштабные государственные проекты миллиарды долларов. Олимпиада в Сочи, чемпионат мира по футболу, Гран-при «Формулы-1», ликвидация последствий лесных пожаров, восстановление Северного Кавказа и многое другое. Почему российские предприниматели, услышав очередной призыв руководителей страны «скинуться» на что-нибудь этакое, дружно делают взносы? Ведь им лучше всех известно, что окупить эти инвестиции можно только за очень длительный срок, а часто в таких проектах вообще нет никакой финансовой выгоды – по сути, это чистая благотворительность.

Исследование Фрая показало: причина этого парадоксального явления в том, что российские бизнесмены не считают частную собственность, возникшую в результате массовой приватизации, священной и неприкосновенной. Предприниматели воспринимают способы, которыми они получили свои активы, как «первородный грех», который, впрочем, можно искупить с помощью «добрых дел» – в пользу тех, кто дал им возможность владеть этой собственностью.

Подавляющее большинство крупных предпринимателей владеют сколько-нибудь существенными активами в силу понятийно-политических соглашений, уверен бывший юрист ЮКОСа Дмитрий Гололобов: уже и международные суды начали понимать, что, прежде чем разобраться, почему в России у кого-то что-то отняли, надо бы прежде по-честному прояснить, как он неправедно отнятое получил. Политически обусловленное владение активом означает, что он достается почти даром, зато так же легко может быть и отнят.

По этой причине Андрей Бородин, получивший за свою долю в Банке Москвы «всего» $1,1 млрд вместо желаемых $1,5 млрд, не похож на несчастную жертву рейдерской атаки – по сути, ему не на что жаловаться: мог бы получить гораздо меньше. Если он когда-нибудь решит отсудить недоплаченную сумму, ему придется поведать, каким образом ему досталась весомая доля в опорном банке мэрии. А на этом внимание предпочитает не акцентировать даже его нынешний противник – ВТБ.

Сам ВТБ, впрочем, тоже приобрел новый актив в логике «понятийно-политического соглашения»: когда после отставки Лужкова ВТБ приглянулся Банк Москвы, он купил пакет города без всякого конкурса, оферту миноритариям не выставил и во всеуслышание заявил о «беспределе» в банке, рискуя спровоцировать панику вкладчиков. Ни одному частному банку такое поведение не сошло бы с рук.

Когда Высокий суд Лондона рассматривал иск Михаила Черного к Олегу Дерипаске о компенсации за 20% акций «Русала», якобы незаконно отобранных, возникла проблема: сторонам оказалось нечего предъявить. Соглашения заключались по понятиям. Один из немногих письменных договоров был написан Дерипаской то ли на клочке бумаги, то ли на попавшемся под руку ноутбуке – без привлечения юристов, оценщиков и других лишних свидетелей.

С тех пор понятия, конечно, научились фиксировать на бумаге. В остальном все по-старому.