Михаил Фишман: Смерть без права на следствие
Выборы выборами, а жизнь идет своим чередом. На очередное продление официального расследования по делу Магнитского его коллеги ответили – из-за границы, естественно, – очередной порцией убийственного компромата.
Картина смерти юриста стала еще более определенной: перед смертью он был закован в наручники и избит дубинками, о чем сообщают нам документы. Потом в камеру, где он либо умирал, либо его продолжали бить, в течение часа с лишним не допускали гражданского врача, а когда допустили, Магнитский лежал мертвый в собственной урине. Задокументировано и это.
Следственный комитет ответил очередной встречей с президентским советом по гражданскому обществу и решением о создании очередной совместной рабочей группы. Теперь правозащитники говорят о прогрессе, о том, что дело хоть как-то движется, что можно будет сопоставить документы и что-то выяснить. На активную роль в этом сопоставлении они даже не претендуют.
Хотя для всех остальных развитие событий вокруг Магнитского – ясный знак, что его гибель и окружающие ее обстоятельства, уже в деталях известные всему миру, расследованы не будут. Из дела Магнитского получилось два: дело о его смерти и дело, которое стоит за делом о его смерти.
Расследовать имеет смысл только первое, второму надо просто дать ход. Оно-то как раз расследовано – самим Магнитским. Это он раскрыл кражу двухсот с лишним миллионов долларов из бюджета и дал показания – тому самому Следственному комитету, где на него завели уголовное дело и поручили это дело следователю, фигурирующему в показаниях.
Жизнь изменилась. От нетвердых надежд на перемены и восстановление справедливости остались только воспоминания. Вялость, с которой приставленные к президенту правозащитники ведут сегодня дело Магнитского, тут даже более показательна, чем свист в Олимпийском или полевой забег на комбайнах.
К самим правозащитникам из президентского совета по гражданскому обществу нет претензий – их цели и методы остались прежними. Они всегда были нацелены на сотрудничество, в этом логика их работы. Они затем и были нужны, чтобы президент своей доброй волей опирался на их выводы. Без этой доброй воли они беспомощны. Они должны были стать инструментом модернизации, если понимать ее не в технологическом смысле, а в политическом.
Но модернизация утонула, и голуби разлетелись. Остались силовики. Дмитрий Медведев не смог сформировать свой курс и теперь работает фронтменом возглавляемой Владимиром Путиным партии статус-кво.
Правозащитники честно делают свое дело, проблема в том, что из-под них как будто выбили табуретку. Они и раньше тащили на себя канат, связывающий их с государством. Как тянули, так и тянут, только вдруг вместо стального троса или хотя бы веревки у них в руках оказалась гнилая нитка: чуть дернешь – она порвется. Сдвинуть противника с места таким образом невозможно.
Ну а история смерти Магнитского, зачин любого разговора о правоохранительной мафии в России, останется нерасследованной – до тех пор, пока ею не займутся другие люди.