Алексей Захаров: Нефть – не причина сползания в авторитаризм
Прошедшие 14 октября выборы – еще одно подтверждение взятого властями страны курса на закручивание гаек. Цель курса – затруднить гражданскую инициативу и минимизировать, даже на локальном и региональном уровне, вероятность легитимной смены власти, не согласованной с местными и федеральными элитами.
Уровень политического насилия со стороны властей пока не слишком высок, но есть тенденция к его увеличению (Pussy Riot, развивающиеся дела против Навального, Ройзмана, Удальцова). Уже звучала угроза ограничения свободы в интернете – вплоть до отмены доступа к услугам видеохостинга и уголовного преследования провайдеров. В ближайшее время Россия имеет все шансы перейти из пограничной категории стран с гибридной политической системой в группу стран с полноценными авторитарными режимами. Какова фундаментальная причина этого сдвига? Виновата ли большая выручка от продажи нефти и газа, которая позволяет правящему режиму кооптировать или запугивать оппозицию, поддерживая при этом низкие налоги и одновременно высокие социальные расходы?
По двум причинам ответ скорее всего будет отрицательным; причины сползания России к авторитаризму надо искать в другом.
Во-первых, есть страны и более зависимые от экспорта природных ресурсов. Сейчас в мире всего шесть авторитарных государств, превосходящих Россию по уровню ВВП на душу населения. Это Саудовская Аравия, Оман, Кувейт, Катар, Объединенные Арабские Эмираты и Сингапур, причем только Сингапур не является крупным экспортером нефти или газа. Доля нефтегазового экспорта в российском ВВП приблизительно равна 20%, что в 2–2,5 раза меньше, чем в перечисленных выше арабских странах. Это также меньше, чем в Иране, Казахстане и Венесуэле – авторитарных режимах, сравнимых с Россией по уровню ВВП на душу населения.
Во-вторых, сам тезис о «ресурсном проклятии» далеко не аксиома. Первая статистическая проверка этой гипотезы – работа Майкла Росса «Вредит ли нефть демократии», опубликованная в журнале World Politics в 2001 г., – действительно показала, что при прочих равных демократии будет больше в стране с меньшими доходами от нефтяного экспорта. Однако статья «Переоценка ресурсного проклятия», опубликованная Стивеном Хабером и Виктором Менальдо в журнале American Political Science Review в 2011 г., ставит под сомнение влияние природной ренты на политические институты. Согласно авторам, другие исследования не пытались учитывать страновые особенности, которые (в совокупности с временными трендами, общими для всех стран) во многом определяют институциональное развитие. Например, было бы королевство Саудовская Аравия демократией, если бы там не нашли нефть в 30-х гг. прошлого века? Скорее всего, нет, учитывая траекторию развития стран, схожих с Саудовской Аравией, но не имевших значительных нефтяных запасов. Так уж вышло, что страны Аравийского полуострова, изначально имевшие плохие политические институты, оказались расположены над огромными месторождениями углеводородов. Эта игра случая «портит статистику» и порождает иллюзию отрицательной зависимости демократии от нефти. Конечно же, в отдельных случаях пагубное влияние ресурсной ренты на политическое развитие очевидно; однако полученные выводы не позволяют говорить о «ресурсном проклятии» как о каком-то железном правиле. В конце концов, такие страны, как Ботсвана, Норвегия или Эквадор, более зависимы от экспорта природных ресурсов, чем Россия, и являются при этом демократиями.
Россия достаточно богата (по данным Всемирного банка, она занимает 45-е место из 180 стран по удельному ВВП). Так что же, если не нефть, удерживает Россию в лоне недемократических стран? Этот вопрос тем более интересен потому, что в научном сообществе до сих пор нет консенсуса относительно того, способствует экономическое развитие установлению демократических институтов или нет. Согласно одной гипотезе (подробно обсуждаемой в статье «Кризис полезен для перехода к демократии» Сергея Гуриева и Олега Цывинского, «Ведомости» от 28.08.2012), и экономическое развитие, и политические институты есть следствие страновых факторов, возможно уходящих корнями в историю (например, определенные институты могли быть века назад принесены иностранными завоевателями).
В случае нашей страны наиболее очевидным таким фактором является имеющее исторические корни недоверие элит – как властных, так и интеллектуальных – к способности собственного народа к самоуправлению. Результатом этого недоверия становится кажущаяся невозможность и опасность предоставления населению реальных избирательных прав. Американский философ и политолог Фрэнсис Фукуяма, еще в 1992 г. рассуждая о перспективах российской демократии, говорил, что именно такой пессимизм элит может быть основной причиной возвращения к авторитарному режиму.
Так и случилось – страх перед воображаемым революционным матросом оказался сильнее желания жить в стране, уважающей права и свободы своих граждан. Из-за этого сворачивание демократических институтов, начавшееся с конституционного кризиса 1993 г. и продолжающееся по сей день, не встретило должного сопротивления со стороны общества.