Алексей Захаров: Науке нужны деньги и доверие

Финансирование науки и образования (в первую очередь высшего) в нашей стране неадекватно мало и не отвечает вызовам времени. Необходимо кратное увеличение заработной платы ученых и работников высшего образования.

Недавно вышедшая книга «Как платят профессорам» (написанная при участии двух российских исследователей – Григория Андрущака и Марии Юдкевич из Высшей школы экономики) приводит оценки зарплат профессорско-преподавательского состава в 29 странах. Данные свидетельствуют: зарплаты работников высшего образования в нашей стране самые низкие в относительном и одни из самых низких в абсолютном исчислении среди всех исследованных стран. Согласно одной из оценок, средняя месячная зарплата профессора российского вуза составляет около 16000 руб.

Это в разы меньше, чем в странах, сопоставимых с Россией по уровню ВВП на душу населения. В реальном исчислении в Мексике аналогичная цифра в 3 раза выше, в Турции – в 4 раза, в Аргентине – в 4,8 раза, в Малайзии – почти в 9 раз. И хотя фактические доходы российских преподавателей могут отличаться в большую сторону из-за академических надбавок, большинство работников этой сферы получают меньше, чем обладатели высшего образования, занятые в частном секторе. Ситуация с зарплатами в российских академических институтах примерно такая же: зарплаты намного ниже, чем в частном секторе, и многократно отличаются от зарплат в других странах.

Вклад науки в экономику огромен. Трудно оценить эффект от изобретения интегральных микросхем, но, скорее всего, суммарный ВВП всех стран мира был бы в разы меньше, чем сейчас, если бы компьютеров вообще не было; если бы они появились лет на 10 позже, то речь, возможно, идет о десятках процентов. Изобретатель микросхемы американец Роберт Нойс, которого впоследствии уважительно называли «мэром Кремниевой долины», – выпускник Массачусетского технологического института (MIT). Он перешел в частный сектор сразу после защиты диссертации, и почти вся его работа над полупроводниками проходила в лабораториях, организованных на коммерческой основе. Роберта Нойса не было бы, если бы не университетские профессора, чьи лекции он посещал, с кем спорил на семинарах, чьи научные статьи читал и на чей авторитет равнялся. Эти люди ничем и никому не были обязаны и занимались тем, что учили студентов и за счет общества удовлетворяли свое профессиональное любопытство. Именно их среда – среда обеспеченных и уважаемых обществом людей, имеющих возможность самостоятельно ставить себе задачи и работать над ними в свободной от стресса, принуждения и бюрократизма обстановке, – и произвела на свет Уильяма Шокли, Роберта Нойса, Гордона Мура и других людей, сделавших Кремниевую долину.

Как много у нас в стране науки (т.е. сколько у нас ученых, насколько они хороши и сколько времени могут тратить на занятие наукой)? Мы привыкли считать, что много, но наличие великого прошлого только маскирует и усугубляет проблему. Согласно исследованию Thomson Reuters, за 2009 г. российские ученые опубликовали примерно 273000 статей в различных академических журналах. Это в 11 раз меньше, чем аналогичный показатель для ученых США, и в 2,4 раза меньше, чем для китайских ученых. Еще хуже ситуация с цитируемостью российских статей, т.е. с интегральным показателем качества и востребованности научной работы: по этому показателю мы отстаем от США в 20 раз, уступаем таким странам, как Бельгия, Индия или Бразилия. Учитывая ситуацию с финансированием науки в нашей стране, в этих цифрах нет ничего удивительного.

Нужно радикально – в разы – увеличить заработную плату работников высшего образования и научных работников, чтобы работа в вузах и научных организациях вновь стала социально привлекательной. Почти все остальные вопросы являются второстепенными. Должна ли академическая наука делаться в вузах (как в США) или необходимо сохранить существующую систему академических институтов? Преимущества есть и у той и у другой системы, и если финансирование будет увеличено в разы, то хватит места всем. Нужно ли отдавать приоритет естественным или социальным наукам? Конечно же, и тем и другим. Должна ли деятельность ученых финансироваться за счет грантов или за счет фиксированной зарплаты? В этом вопросе практика отличается от страны к стране (в США львиную долю финансирования составляет фиксированная зарплата, в Японии значительную роль играют гранты), но всегда фиксированная зарплата составляет хотя бы половину дохода ученого.

Помимо низкого финансирования есть всего одна действительно принципиальная проблема: низкое доверие к экспертному сообществу при принятии решений на всех уровнях (публикация научных работ, выдача грантов, прием на работу, определение приоритетов финансирования). Именно экспертное сообщество поддерживает институт репутации: если кто-то нарушит правила академической этики (например, начнет выдавать чужие результаты за свои), то санкции к такому человеку будут очень жесткие – ученый, потерявший репутацию, будет испытывать сложности и с публикациями, и с приемом на работу, и с получением денег. Только экспертное мнение и репутационные соображения могут отсеять тот мусор, который легко проходит сквозь дырявое сито формальных, бюрократических критериев.

Так зачем нам наука? От интеллектуального и научного потенциала россиян зависит наше место в мировом разделении труда, стандарты которого со временем становятся все более суровыми: в современном мире, как в сказке Льюиса Кэрролла, надо бежать, чтобы оставаться на месте. Наука нужна, если мы не хотим отстать от других стран в плане военных технологий. Наконец, наука нужна, чтобы нас уважали. В современном мире уважение к стране приобретается не «Евровидением» и не проведением Олимпиад и футбольных чемпионатов, а мирными достижениями ее граждан – изобретателей, писателей, ученых. И если руководство нашей страны не понимает этих фактов, то оно неадекватно и не отвечает вызовам нашего быстро меняющегося мира.