Почему Россия не Норвегия

Идея откладывать сверхдоходы от нефти и газа в отдельную кубышку реализована как в России, так и в Норвегии, но результаты сильно отличаются. Размер фонда национального благосостояния Норвегии 19 сентября превысил $1 трлн – $1 000 000 000 000, – поставив абсолютный мировой рекорд суверенных фондов. Суммарный размер российского резервного фонда и фонда национального благосостояния (ФНБ) на 1 сентября был в десять с лишним раз меньше – $92,4 млрд (данные Минфина).

Норвежцы, конечно, начали раньше – в 1996 г., когда нефть марки Brent стоила $20,5/барр., Россия – в 2004 г., с ценой $38,3/барр. Нефти в России в абсолютных количествах добывают больше: в 2016 г. – 554 млн т против 90 млн т у Норвегии. Но в Норвегии живет 5,2 млн человек, а в России – 147 млн, так что по добыче в пересчете на душу населения Норвегия сильно опережает Россию: 17,2 т на человека у них против 3,78 т у нас.

Вся нефть Норвегии добывается на шельфе в тяжелейших условиях – более суровых, чем в России в целом, говорит партнер RusEnergy Михаил Крутихин. Поэтому средняя себестоимость добычи нефти в Норвегии, по его оценке, $30/барр., в России – $18/барр. Как при более тяжелых условиях добычи, более высокой себестоимости норвежским властям удается приумножать природную ренту, а российским – нет?

Оба фонда создавались в условиях профицитных бюджетов и формально были кубышкой на случай изменения конъюнктуры рынка углеводородов и падения доходов бюджета. Но если в России таким описанием функционал фонда и ограничивался, то Норвегия с самого начала заявила, что это накопления для будущих поколений, которым предстоит жить тогда, когда запасы иссякнут: другое название фонда – государственный пенсионный фонд Норвегии. В России же для этого служит только второй фонд – ФНБ, выделенный из стабфонда в 2008 г. как подушка безопасности для Пенсионного фонда.

Роль нефтяных денег в экономиках двух стран принципиально разная. Норвегия – один из передовых экспортеров оружия по выручке на душу населения, современных технологий. У России природная рента – основа бюджета. Заимствования из норвежского фонда на текущие нужды ограничены 3% (раньше 4%) и, вероятно, будут урезаться и дальше. Расходы возможны только из инвестиционной прибыли, которая сейчас дает половину доходов фонда (нефтяная рента – 45%).

В России задача умножить сбережения стабфонда на будущее всерьез не ставилась, отмечает директор НИФИ Минфина Владимир Назаров, средства фондов шли на латание бюджетных дыр и финансирование важных для правительства проектов. Минфин инвестировал средства ФНБ в государственные и окологосударственные проекты с очень неясной доходностью и очень низкой возможностью перепродажи или же в высоколиквидные и надежные, но не очень доходные инструменты. Неликвидные активы в ФНБ составляют около 35%, говорит Назаров. Это украинские долги, госпроекты, включая траты на Олимпиаду, банковские активы: «Использовать вложенные в них деньги возможности нет». А вот целевые траты на пенсии, ради которых создавался ФНБ, были минимальными: на программу софинансирования пенсий (1000 руб. к добровольно отложенным гражданами 1000 руб.) тратилось максимум 5 млрд руб. в год.

Норвежское счастье россиянам не светит. «Идея направить деньги на накопления будущих пенсионеров вряд ли реализуема», – считает Назаров. Растраченный резервный фонд (осталось около 1 трлн руб.) хотят фактически слить с ФНБ (4,4 трлн руб.), предварительно выделив из него неликвид и нерыночные активы. Задачи прежние: копить деньги, валюту в тучные годы, не давая рублю избыточно укрепиться, а в тяжелые времена – тратить деньги, продавать валюту, не допуская сильного ослабления рубля. По сути, это отдельный бюджетный фонд для решения краткосрочных конъюнктурных задач для поддержания российской экономики в моменте – и будущие поколения совсем ни при делах.

Полная версия статьи. Сокращенный газетный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)