«Будет усиливаться конфронтация». Эксперты о международной политике в 2025 году

Одним из предсказуемых «международных» событий 2025 г. станет вступление в должность Дональда Трампа. От него ждут действий, которые приведут если не к нормализации, то к изменению обстановки в мире. «Ведомости» попросили экспертов предположить, как скорректируется внешняя политика России и как сложатся ее отношения с основными центрами силы в 2025 г.

Владимир Васильев, главный научный сотрудник института США и Канады РАН: 

«Эта проблема [отношений с ключевыми центрами силы в мире] очень тесно связана с Украиной. Я думаю, что отношения с США, с Евросоюзом будут носить явно напряженный характер. Но в какой степени эти отношения напряженности перерастут в масштабный кризис, я пока бы говорить не стал, потому что есть много других проблем, и Соединенные Штаты Америки при Трампе могут остроту противоречий ослабить, демпфировать. Есть субъективные факторы в американской политике – и если ситуация в других регионах будет резко ухудшаться, то США могут этот конфликт спустить на тормозах».

Андрей Кортунов, научный руководитель Российского совета по международным делам:

«Конечно, отношения России со всеми ключевыми странами в значительной степени будут определяться тем, как будет дальше идти динамика конфликта [на Украине] и будет ли виден «свет в конце тоннеля».

Но при этом я думаю, что мы можем быть спокойны за российско-китайские отношения, каких-то серьезных расхождений между Москвой и Пекином возникнуть не должно, хотя, конечно, вызов будущего года – это удержать ту динамику, которая сложилась за последние несколько лет. И это будет сделать нелегко, поскольку развитию российско-китайского сотрудничества активно противодействует Запад, и это противодействие, скорее всего, будет только увеличиваться. Будут создаваться различные препятствия на пути этого взаимодействия, и в частности с использованием механизмов вторичных санкций.

Если говорить о российско-американских отношениях, то сейчас их динамика будет зависеть вообще от того, как станет складываться внешняя политика администрации Трампа. Мы понимаем, что американская политика носит двухпартийный характер, помимо Белого дома внешней политикой занимается и конгресс, есть и «глубинное государство». Конечно, сегодня в Соединенных Штатах присутствует устойчивый антироссийский консенсус, но, тем не менее, можно надеяться на некоторые изменения к лучшему.

Возможно установление тех контактов, тех линий коммуникации, которые были прерваны, заморожены за последние годы, прекращение «войны посольств», восстановление контактов между военными России и США и обсуждение тех региональных кризисов, где интересы Москвы и Вашингтона не полностью противоречат друг другу. Конечно, главный вопрос – это кризис европейской безопасности. И от того, удастся или не удастся договориться России и США, будет зависеть очень многое, в том числе динамика двусторонних отношений.

Что касается Европы, то будущем году каких-то реальных возможностей для серьезного улучшения отношений нет. Скорее всего, в Европе будет сохраняться нынешний антироссийский настрой, но, опять-таки, здесь многое будет зависеть от динамики американо-российских отношений и от того, как будет складываться положение в самом Европейском союзе. Пройдут выборы в Германии, и пока еще непонятно, чем эти выборы закончатся, учитывая довольно устойчивый подъем популярности правых и левых радикальных партий. Конечно, политическая картина Европы будет меняться. Франция, по всей видимости, будет находиться в состоянии хронического политического кризиса, учитывая то, что в общем она расколота не на две, и даже не на три части, и партия власти Макрона находится под давлением как правых в лице Ле Пен, так и левых в лице Меланшона. Некоторые европейские страны занимают особые позиции и не готовы полностью солидаризироваться с установками, которые исходят от Европейской комиссии. Но тенденция к экономической расстыковке Москвы и Брюсселя будет продолжаться».

Федор Лукьянов, политолог, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»:

«С Евросоюзом [отношения России] никак не будут складываться: там нет субъекта отношений, с которым можно было бы что-то складывать. Евросоюз будет озабочен попыткой сориентироваться и выжить в политическом плане в условиях администрации США, которая ему, скажем так, не благоволит. Это будет занимать все силы и время.

С Китаем обозначились некоторые пределы возможного. Я думаю, что в этих пределах мы и будем находиться: отношения тесные, отношения интенсивные, но со стороны Китая не переходящие ту грань, которая всерьез может поставить под угрозу какие-то из китайских интересов, прежде всего экономических. Так что я не думаю, что там будут какие-то существенные изменения».

Михаил Виноградов, президент фонда «Петербургская политика»:

«Пока, наверное, Россия настроена сохранять все как есть, но [многое] зависит от того, будет ли она главной мишенью на международной арене или нет. 2024 г. показал сдержанность результатов собственно военного потенциала: и по Сирии, по Карабаху. Это, так или иначе, замечено на международной арене».

Александр Немцев, политолог:

«В мире будет действовать пресловутый принцип «разделяй и властвуй». Огромное усилие будет направлено на то, чтобы разъединить Россию и Китай и их сотрудничество. Но в то же время мы видим, что в Европе набирают силу несогласные политические силы. Видно, что европейское общество в целом меняет тренд. Все немножко просыпаются. И, возможно, с тем что Европа будет меняться, отношение к России будет тоже меняться».

Григорий Добромелов, политолог:

«Надеюсь, что 2025 г. станет периодом разрядки международной напряженности. Россия не будет жертвовать возможной сильной переговорной позицией с Трампом и сложившимся союзом с Китаем во имя очень эфемерных и на данный момент несубъектных взаимоотношений с Европейским союзом. Скорее всего, эти отношения будут продолжать стагнировать, а Евросоюз окажется ключевой стороной, которая пострадает от новых геополитических союзов».

Дмитрий Суслов, заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований ВШЭ:

«С Китаем Россия будет укреплять стратегическое партнерство во всех областях – и Китай с Россией тоже. Это связано с объективными национальными интересами обеих сторон. Соединенные Штаты продолжат политику одновременной конфронтации и с Китаем, и с Россией. Вариант о том, что США улучшат отношения с одной из стран для того, чтобы перетянуть ее на свою сторону и усилить давление против другой страны, маловероятен.

Что касается отношений России с США, то принципиальная природа этих отношений не изменится. Главное отличие от политики Байдена – это стремление Трампа как можно быстрее завершить украинский конфликт и его готовность к прямому диалогу с Россией. А главным событием американо-российских отношений 2025 г. станет начало подобных прямых переговоров по урегулированию украинского конфликта. Но вряд ли мы договоримся, тем более быстро. Возможно, переговоры провалятся. Потому что есть фундаментальный фактор, по которому у нас диаметрально разные позиции даже с будущей администрацией Трампа. Это милитаризации послевоенной Украины. Россия настаивает на демилитаризации Украины, это было прописано в стамбульских соглашениях 2022 г., это одна из главных целей российской спецоперации.

Будущая команда Трампа и сам Трамп будут настаивать на том, чтобы Украина вышла из войны сильным в военном отношении государством и осталась таковой. Где есть действительно железобетонная позиция – это то, что никакой демилитаризации послевоенной Украины быть не должно. Должно быть обеспечено не формальное вступление Украины в НАТО, а реальная интеграция между НАТО и Украиной без военного членства и еще большая милитаризация послевоенной Украины. В окружении Трампа говорят о том, что если Украина не вступает в НАТО, если на ее территории не размещаются иностранные регулярные войска в качестве гарантов безопасности, то Украина должна быть настолько сильной, чтобы иметь возможность сдержать любое гипотетическое вторжение. И Трамп будет на этом настаивать – другое дело, что он будет настаивать также на том, чтобы это усиление Украина осуществляла за европейский счет, а сами Соединенные Штаты концентрировали свои усилия на борьбе с Китаем. Но Россию такой вариант совершенно не устраивает, и возможности договориться по этому вопросу я не вижу.

И надо понимать, что Трамп не контролирует полностью республиканскую партию. И поэтому говорить о том, что они будут полностью исполнять и соглашаться со всеми его пожеланиями по украинскому конфликту, – такого не будет. Они могут начать говорить о том, что предлагаемый вариант – это не победа, а поражение, это не демонстрация силы, а нечто аналогичное уходу США из Афганистана.

С Евросоюзом у России также будет усиливаться конфронтация. На сегодняшний день в Евросоюзе превалирующий дискурс – если Трамп хочет как-то остановить конфликт, то Европа должна делать все, чтобы помогать Украине, компенсировать какой-то дефицит поддержки Украины со стороны США. Говорится о том, что даже если США отменят санкции (а они не отменят санкции), Евросоюз должен эти санкции сохранить.

Борьба с Россией и русофобия стала главным объединяющим консолидирующим фактором для Евросоюза, одной из магистральных опор европейской идентичности и европейской интеграции. Это то, что сплачивает Европейский союз за исключением Венгрии и Словакии. Подвижки к лучшему возможны в случае завершения украинского конфликта и только на двустороннем уровне в отношениях между Россией и отдельными странами Европейского союза. Евросоюз в целом останется на обозримую перспективу жестко антироссийским образованием, и именно борьба с Россией останется в качестве магистрального смысла деятельности Европейского союза».

Алексей Подберезкин, директор Центра военно-политических проблем МГИМО:

«Каждый будет стремиться сохранить свои национальные интересы и сделать это приоритетом своей политики».