Анн Линде: «На российском рынке слишком много регулирования, правил, тарифов, коррупции»

Министр по делам ЕС и торговли Швеции Анн Линде дала интервью «Ведомостям» незадолго до визита в Москву (13–14 сентября).

В информации по итогам визита Минпромторг приводит цифры от министра торговли Дениса Мантурова, отметившего, что накопленные российские инвестиции в Швеции в прошлом году выросли более чем на 65% до $225 млн, шведские в России – в 1,5 раза до $3,8 млрд. Мантуров напомнил, что по этому показателю Швеция занимает 16-е место среди партнеров России, оставив позади США, Китай и Японию.

Однако это результат давнишних достижений. Ведь, по данным ЦБ России, положительное сальдо прямых инвестиций из Швеции сейчас лишь восстанавливается после того, как три года назад ушло в глубокий минус (см. график).

Россия не вошла в 26 приоритетных стран в стратегии шведского экспорта, рассказала Линде.

Министр намеревалась обсудить с российским коллегой «озабоченности» шведских компаний, с представителями которых, в свою очередь, хотела встретиться в Москве. После визита посольство Швеции подтвердило «Ведомостям», что все запланированное состоялось – но без подробностей. В частности, непонятно, обсуждался ли новый виток скандала о правах IKEA на земельный участок в подмосковных Химках.

Линде откровенно говорит, что в ЕС шведским компаниям работать комфортнее, чем в России, где рынок зарегулирован и отягощен коррупцией. У себя на родине шведский бизнес об этом не беспокоится, следует из ее слов: правящая социал-демократическая партия королевства (к ней принадлежит и Линде) примирила шведский социализм с цивилизованным рынком без доминирования государства.

– Вообще-то социал-демократы всегда поддерживали рыночную экономику. Есть такое недопонимание, в том числе и в России, что у нас большинство компаний государственные, а такого вообще никогда не было.

Ключевую роль для развития торговли играет хороший бизнес-климат и отсутствие коррупции. У нас даже налоги не такие уж и высокие, как многие думают, не выше, чем в других странах ЕС. Налоги на труд, конечно, высоки, но ведь они идут на образование, здравоохранение и инфраструктуру, и именно эти сферы у нас первоклассные, поэтому у людей и нет ощущения, что их налоги куда-то не туда направляются. Напротив, они эту отдачу явно ощущают. Швеция – одна из очень немногих стран в мире, где можно выиграть выборы с лозунгом о поднятии налогов.

– У нас уже был такой опыт во время войн на Балканах, когда к нам прибыло примерно 100 000 беженцев. А самих шведов всего 10 млн. Что мы видим сейчас – они более-менее устроены, платят налоги и такой уж большой разницы с этническими шведами у них нет. В долгосрочной перспективе последствия нейтральные, ни плохие, ни хорошие.

– Я считаю, что мы менее уязвимы, у вас абсолютно неправильное представление о том, как мы сами видим кризис беженцев. Для нас это возможность, ценный вклад, а не бремя. В последние три года к нам, правда, прибыло много людей из стран, где нет такого уровня образования, но это значит, нам нужно им его дать как можно скорее. К нам прибыло много молодежи, если мы привлечем их на рынок труда, то потом они же и будут нам платить налоги. Именно этим мы сейчас и занимаемся – делаем беженцев частью нашего общества.

– Они, конечно, для нас проблема. Это партия с нацистскими корнями, и когда они набирают политический вес, то, конечно, оказывают свое влияние и на повестку – и это становится в Швеции проблемой. Мы не устанем повторять, что не будем с ними сотрудничать и их ценности совершенно не разделяем. А помимо этого они следуют идеологии крайне правых, консервативных партий, и пора бы уже нашим наемным работникам, которые отдают за них голоса, понять, что они вообще против их интересов работают.

– Их вообще нельзя сравнивать, во всех этих странах популисты сначала выступали против налогов и только потом начали ставить под вопрос миграцию. Их корни в нацизм не уходят, как у «Шведских демократов», даже та же норвежская Партия прогресса на свои выборы их не позвала, потому что братской партией не считает.

– Мы, конечно, с этим абсолютно не согласны! Те, с кем мы хотели бы образовать коалицию, – центристы и либералы – их игнорируют, но мы до сих пор не знаем, что произойдет после выборов через год.

– На это несколько причин. На внутреннем рынке ЕС, куда идет около 70% нашего экспорта, работать очень комфортно. Этот путь был долгим и очень непростым, но сейчас наши компании пожинают плоды – в ЕС единые стандарты, тарифы и правила, коррупции нет. А вот работать на российском рынке для шведской компании – задача непростая: слишком много регулирования, правил, тарифов, коррупции. Россия сейчас действительно в сложном экономическом положении, но повинны здесь главным образом падение цен на нефть и нежелание Кремля проводить экономические реформы, а вот санкции и контрсанкции на наш товарооборот особого влияния не оказали. В основном на российский рынок выходят крупные компании, такие как Volvo, Ericsson и IKEA.

– Если у компании есть интересный для российского рынка продукт, то она может даже такие сложности вашего рынка преодолеть, однако эти данные не показательны, потому что пока у нас просто очень мало торговли.

– Мы запустили с российской стороной для разрешения таких ситуаций специальный механизм. Если шведская компания сталкивается с проблемами, она идет в наше посольство в Москве, а у них есть contact point при российском Министерстве экономики. Эти посредники выходят на министерство и объясняют, в чем проблема, а министерство, со своей стороны, пытается помочь. Мы очень благодарны, что Россия согласилась на такой механизм, он, конечно, всех проблем не решает, но по некоторым продвинуться удалось.

– У нас есть план, стратегия по развитию и рекламе экспорта на пять лет с бюджетом примерно 80 млн евро. Но сюда входит все, начиная от региональных экспортных центров в самой Швеции, где мы помогаем малому и среднему бизнесу осмелиться на экспорт за рубеж. Второй путь – как раз визиты в страны, на рынках которых мы видим возможности для увеличения шведского экспорта. Мы выделили 26 приоритетных стран для шведского экспорта, главным образом это азиатский рынок.

– Такой цели у нас нет, Россия не вошла в эти 26 приоритетных стран.

– Правовое и политическое вовлечение «Северного потока – 2» – неотъемлемая часть проекта для Швеции. Именно Стокгольм сыграл важную роль в том, чтобы начать дискуссии в ЕС, и для нас любое принятое решение должно учитывать озабоченности ЕС в двух сферах – энергетике и безопасности.

– Мы очень хотим принять участие в конструктивных переговорах по обеим этим сферам, мы уже начали обсуждения в парламенте страны.

– Это просто наша особенность – мы всегда окружающую среду принимаем во внимание, и все новые законы и большие проекты должны быть пересмотрены с точки зрения их влияния на окружающую среду.

– Это проект действительно сложный, и мы надеемся на решение вопроса через дискуссии.

– Я критиковала не сам Brexit (англичане сами решают свою судьбу), а его результат, который негативно скажется и на ЕС, и на Швеции, и на самой Великобритании. Самые последние события показывают, что позитивных сдвигов в переговорах по Brexit нет, но мы не можем на это не надеяться, ведь Великобритания – один из наших ключевых торговых партнеров, а новые тарифы и правила ударят и по нам. Мы бы хотели мягкого выхода Великобритании, да и вообще чтобы она не покидала единый рынок, этого, к сожалению, не произошло.

– Мы надеемся заключить как можно больше торговых договоров, и примечательно, что когда Вашингтон решил покинуть партнерство, то интерес других стран к сотрудничеству с нами возрос. Япония, Австралия, Новая Зеландия, Вьетнам, Меркосур уже в списке ожидания, при этом США – наш главный торговый партнер за пределами ЕС и наши экспортеры как раз на американском рынке очень активно работают. Протекционизм, таможня, бизнес – климат в целом – мы очень внимательно за этим следим.

Стокгольм