«Сегодня переизбыток людей в театрах, концертных залах и музеях»

В столичных музеях наблюдается всплеск посещаемости. За 10 праздничных майских дней Третьяковскую галерею посетило более 76 000 человек. «Ведомости. Город» поговорил с генеральным директором Третьяковской галереи Зельфирой Трегуловой о том, чем может удивить музей сегодня, как пандемия научила работать без привозных зарубежных выставок и почему «культура отмены» не может распространяться на русское искусство за рубежом.

– Это разные вещи, хотя и то и другое означало очень серьезные, иногда кардинальные изменения планов. Мы, как и многие российские и мировые музеи, работаем с горизонтом планирования до трех лет, но еще в 2020 г. он сократился до одного месяца. Пандемия научила, как быстро собраться и перестроиться. И главное, сделать так, чтобы перестроился весь огромный коллектив (в Третьяковской галерее работает 1500 человек). Мы не знали, закроют ли музей, введут ли QR-коды и сколько процентов посетителей сможем принять: 30, 50, 70%.

Сейчас этот опыт серьезно помогает, пришлось передумать всю выставочную программу в России и за рубежом. Иностранные партнеры стали присылать письма, что в силу сложившихся обстоятельств они вынуждены отменить проведение выставок на площадке Третьяковской галереи в эти сроки. Но в каждом письме выражали надежду на возобновление совместной работы, как только все закончится. Таким же образом мы стали получать письма о невозможности реализации проектов из собрания Третьяковской галереи за рубежом. А портфель таких проектов был очень серьезный.

– Масштабная выставка современного искусства Индии, которую мы планировали открыть 27 мая. Из-за отсутствия логистических возможностей и удорожания транспортировки в 3 раза оказалось невозможным перевезти порядка 300 работ, включая скульптуры, живопись, инсталляции. Также отменилась выставка финского художника Галлен-Каллелы в рамках сотрудничества с музеем «Атенеум» в Хельсинки. И выставка «Русская нить. Искусство и мода», которую мы планировали открыть в декабре этого года с участием 35 мировых музеев, включая Музей костюма Киото и исторические коллекции ведущих модных домов Европы.

– Да, это очень драматично, но давайте будем более точны с терминологией: конкретные санкции касаются ввоза предметов роскоши и антиквариата для продажи. Никто не издавал постановлений о том, что нельзя перемещать произведения искусства. Это ситуация, при которой западные музеи не видят для себя возможности участия в выставках в России, а у нас нет возможности по понятным причинам участвовать в зарубежных выставках.

При этом все выставки, которые находились за рубежом, сейчас возвращаются. Да, у нас был один серьезный прецедент задержания трех фургонов с экспонатами более десятка российских музеев в Финляндии (в начале апреля 2022 г. на таможне были задержаны российские предметы искусства на сумму более 42 млн евро, включая экспонаты из Государственной Третьяковской галереи, ГМИИ им. Пушкина, Эрмитажа и др. – «Ведомости. Город»). Но это действия определенных офицеров таможенных служб, на которые было достаточно быстро получено разъяснение Еврокомиссии, что художественные произведения из собрания музеев России не являются предметами, попадающими под санкции.

– Что было в тот момент в голове у таможенного офицера, остановившего груз, сказать сложно. Эту фамилию я теперь запомню на всю жизнь – несколько дней все, включая музеи, Минкульт, правительство и наше посольство в Финляндии, круглосуточно проводили на телефоне в попытке предпринять правильные действия, которые бы помогли экспонатам благополучно пересечь границу РФ.

– Нет, у нас остались экспонаты на одной выставке с участием ряда российских и европейских музеев. Их меньше десятка. Конкретно называть не буду, потому что муссирование этого вопроса мешает спокойному процессу организации возврата этих вещей. Это я могу сказать точно, очень сложно хладнокровно действовать в состоянии стресса, подогретого броскими публикациями.

– Давайте посмотрим, что происходило в последние месяцы в Европе на тех выставках, которые продолжали экспонироваться после начала спецоперации и сейчас вернулись. Мы не знаем ни одного факта негативного отношения к тому, что было показано. Более того, эти выставки пользовались огромным успехом, в частности выставка в парижском Fondation Louis Vuitton из собрания Морозовых, о которой так много писали. В числе произведений русского искусства там были представлены работы Врубеля, Серова, Коровина и др.

– Думаю, что мы все испытываем одинаковые чувства – это нелепость и глупость. Но что бы ни делалось, я абсолютно уверена, что русская культура и русское искусство – это неотъемлемая часть духовного багажа любого жителя Земли. Поэтому я думаю, что оперы Чайковского будут ставиться, произведения Рахманинова и Стравинского будут исполняться и в какой-то момент в Европе и в мире вернутся к показу русского искусства.

– В первую очередь сейчас надо заниматься продвижением собственных коллекций, созданием выставок на основе наших собраний, Эрмитажа, Пушкинского, Исторического музеев, чьи коллекции исчисляются миллионами единиц хранения. Придумываем тематические выставки: например, «Лики модерна», которую мы открыли 14 апреля в том же пространстве и ровно в тот день, когда должны были открыть отмененную зарубежную выставку Галлен-Каллелы. В чем-то даже вопреки и назло обстоятельствам.

Сейчас мы готовим проект «Моя Третьяковка» на осень – зиму и весну следующего года. Точкой отсчета стал сайт, который мы запустили в феврале 2021 г., где представлено несколько тысяч произведений из собрания Третьяковской галереи. Размеры спонсорских средств для организации выставок сегодня гораздо более ограниченны, чем были даже в прошлые два года, потому что бизнес-структуры, которые нам традиционно помогали, тоже испытывают определенные трудности. Поэтому у выставки будет две серии: сначала мы покажем один вариант, а потом в этом же пространстве другой вариант. В других пространствах на Крымском Валу мы откроем выставку, посвященную русским балетным сезонам С. П. Дягилева, включая серьезную коллекцию костюмов, которую мы недавно приобрели и ранее не показывали.

– Конечно, за 10 праздничных дней музей посетило более 76 000 человек. Это в 2–2,5 раза больше, чем в обычные дни. При этом люди пришли в пространство, где не было выставок, «обреченных на успех», таких как, например, выставка Врубеля. Сегодня мы видим драматическое падение посещаемости в кинотеатрах, но переизбыток людей в театрах, концертных залах и музеях. Это внутренняя потребность, людям это необходимо.

Искусство обладает удивительной терапевтической силой. Никто не отменил врачевание души. Люди сегодня находятся в ситуации, когда они окружены огромным количеством фейков во всех смыслах. Не только новостей, но и фейковых отношений и многого другого. Искусство не лжет, оно вступает с тобой в прямой диалог, и это общение иногда дает гораздо больше, чем обязывающее ко многому человеческое общение.

– В момент моего прихода в Третьяковку в 2015 г. половина нашей аудитории составлял «третий» возраст. Сейчас мы видим резкое омоложение аудитории. Думаю, сыграло роль огромное количество онлайн-программ, которые мы выкладывали на сайте в период пандемии. Начав с 2,6 млн онлайн-посетителей в 2019 г., мы увеличили аудиторию до 14 млн через год, в 2021 г. – до более 22 млн. Многие говорили, зачем вы это делаете – после пандемии никто не придет в музей, если можно открыть гаджет и все увидеть. Но мы подогрели интерес у тех, кто через виртуальную реальность захотел прикоснуться к оригиналу. Также стало ходить много подростков и детей по Пушкинской карте. С момента ее введения (1 сентября 2021 г. – «Ведомости. Город») нас посетило более 114 000 человек.

– Планы открыть его в конце 2024 г. Стройка с учетом импортозамещения –  это достаточно сложный процесс, но каждый раз, когда я подъезжаю к углу Кадашевской набережной и Малого Толмачевского переулка и вижу освобожденный от старых баннеров фасад нового здания Третьяковской галереи, это очень радует. Фасад был перепроектирован в 2013 г., и новый проект сделан архитектором Сергеем Чобаном. Та идея, которая на бумаге некоторым казалась несколько формальной, будучи качественно реализованной, хорошо сработает, когда здание будет закончено.

– Да, в калининградском соборе мы уже несколько лет параллельно с фестивалем органной музыки проводим выставку одной картины и отправляем туда настоящие шедевры. Там был «Московский дворик» Поленова, «Импровизация 7» Василия Кандинского, сейчас мы отправляем туда портрет сестер Гагариных работы Владимира Боровиковского из собрания искусства XVIII в.

Соединение музыки и искусств – это также наше ноу-хау. Одно дело играть в традиционном концертном зале, другое – играть, например, в зале 16 на Крымском Валу, где представлена живопись 1930-х гг., окруженными картинами и находясь на одном уровне со зрителем. Энергетика, которая сгущается в этих залах, – это что-то непередаваемое.

– Часть проектов с международным участием, которые мы планировали давно, удалось реализовать. Например, выставка «Генрих Семирадский. По примеру богов» с участием Белоруссии и Армении. Осенью мы открываем выставку русского импрессиониста Игоря Грабаря и свозим на нее работы из региональных музеев.

Сегодня мы остро почувствовали, что должны быть вместе, помогать друг другу. Это особенное чувство солидарности, почти что братство. Перед нами стоят одинаковые проблемы, в решении которых все активно участвуют. Будем реализовывать с отечественными музеями те замыслы, которые раньше опирались на сотрудничество с зарубежными партнерами. Мне кажется, что каждый из нас сейчас готов выдавать коллегам на выставки все, что может ездить и путешествовать.

– С одной стороны, это было свидетельством успеха, с другой – свидетельством серьезных недостатков в приеме посетителей. Когда на конференциях я показывала сделанные с дрона фотографии очереди, которая вилась по заснеженному пространству «Музеона» на выставку Серова, в это было трудно поверить. Но именно тогда мы поняли, что нужно принимать посетителей по сеансам. Комфорт гостей и упорядоченность приема, позволяющая повысить уровень безопасности, гораздо важнее, чем маркетинговый эффект длинного хвоста очереди.