Сергей Гилев: «Я всегда знал, что мне надо жить в Москве»

Сергей Гилев – харизматик с редким амплуа «Доктора Джекила и мистера Хайда» в одном лице. Только в этом году Гилева можно было увидеть в четырех фильмах – мюзикле про Пушкина «Пророк» (где артист сыграл зловещего Бенкендорфа), ретродраме «Пальма 2», вольной биографии советского режиссера Павла Клушанцева «Планета» (конкурс ММКФ), а также в абсурдистской комедии «Агния» (приз за лучший сценарий фестиваля «Маяк»). В онлайн-кинотеатрах Иви и Start закончился показ остросюжетного сериала «Хирург» – это бенефис Гилева в роли талантливого медика, который сбегает из тюрьмы, чтобы доказать свою невиновность.

В интервью «Ведомости. Городу» актер рассуждает, почему шальных людей становится все меньше (и это хорошо), чем Клушанцев – режиссер классики кинофантастики «Планета бурь» – похож на Стругацких, и рассказывает о необычных местах для съемок в Москве. 

«Энциклопедия того, как делать не надо»

– А до этого мы еще играли в одном спектакле – лет семь-восемь назад, уже не помню названия. Это была разовая история в одном пространстве на заводе «Арма» – там были еще Максим Стоянов, Саша Алябьев, Антон Риваль. Тогда мы с Ильей познакомились, виделись то тут, то там. Потом он стал режиссером – я ходил к нему на пробы в сериал «Первокурсницы». И вот мы поработали вместе на «13-й клинической». Оказалось, что у нас нормально все получается. Мы друг друга понимаем, никому ни на кого орать не приходится. Никаких противоречий, которые невозможно разрешить, у нас тоже нет.

И когда мы уже заканчивали «Клиническую», Илья говорит: «Есть очень хороший сценарий» (т. е. будущий «Хирург». – «Ведомости. Город»). Суть в чем – есть добрый и хороший человек, которого подставили, и он ищет справедливости, не всегда разбираясь в средствах. И мнение зрителя о нем должно скакать туда-сюда – то мы за него болеем, то, наоборот, неприятно удивляемся, что не настолько он хорош, как поначалу казалось. Если в итоге нам удалось добиться этих скачков – это здорово.

– Я думаю, одно не отменяет другого. Сергей же не психопат, а просто человек, оказавшийся в определенных обстоятельствах. Прежде всего, он хочет справедливости и свободы – и делает все, чтобы оторваться от погони. Однако он не может же не обращать внимания на то, что происходит вокруг. Скорее всего, Сергей подошел к машине, чтобы помочь. Это первый порыв. А потом он увидел оружие и взял его с собой. «Меня преследуют, а пистолет может пригодиться», – понятная логика. И далее, когда Сергей садится в автомобиль к незнакомой женщине, он старается минимизировать ущерб – все делает так, чтобы и не причинить вреда, и никак девушку не подставить.

– Такие «подвешенные» сцены потому и интересны – мы не знаем точно, что бы герой сделал, как бы поступил. Можем только строить предположения. Сергей точно принял какое-то решение, но какое – действовать так, как ему сказали? Или придумал некий план? Вообще, конечно, на протяжении всех восьми серий Сергей совершает довольно спорные поступки, потому что выбит из колеи – самой ситуацией и тем, как непорядочно ведут себя другие. И мы, зрители, как-то пытаемся их оправдать. Лишь в конце мы понимаем, что Сергей в принципе не очень-то хороший человек. Редкий человек, потому что таких плохих среди людей вообще не очень много – примерно пять процентов.

– Шальных – кто сбегает из тюрьмы, отстреливается, идет по головам, не обращая внимания на то, какой вред причиняет людям вокруг. Кто готов на физическое насилие. Часто люди говорят, что «молодежь не та, что раньше было лучше» и подобное (каждое поколение зачем-то это повторяет). Многие по привычке продолжают кричать на облако – а на самом деле, человечество в целом становится добрее, спокойнее, гуманнее с каждым поколением. В 1980-е гг., когда города были намного опаснее, Сергей мог бы показаться зрителям обычным привычным парнем из соседнего двора, а сейчас – это энциклопедия того, как делать не надо. Антимужчина. С кем вообще не стоит иметь дел.

– Вспоминаю, каким бываю злым. Мне это трудно – я буквально пару раз в жизни был злым и попытался тогда запомнить свои ощущения, интонации… Я не люблю таких ребят, как Сергей. Неприятно обнаружить рядом с собой такого человека – который добр, великодушен, когда это удобно и полезно, и меняет свою манеру общения в зависимости от того, кто перед ним. В «13-й клинической», например, было чуть легче – там все-таки не сам герой плохой человек, его просто в какой-то момент замещает демон. И человека не остается.

– Нет, было даже смешно. В сценарии были написаны слова, фразы в диалогах, которыми я в жизни не разговариваю. Вот то, что Сергей говорит, особенно в каких-то интимных ситуациях, – я бы такое только в шутку сказал, чтобы повеселиться и посмеяться.

«Самая главная опасность – черная «Волга», и на ней написано «ССД»

– Конечно. В детстве это была самая главная опасность – черная «Волга», и на ней написано «ССД», что означает «Смерть Советским Детям». И вот она ездит с этими буквами по городу и крадет детей. А вот на органы или нет, и вообще куда «Волга» едет, – не помню, говорили ли мы про это.

– Скорее в школе – в лагере ее «перебивали» другие истории. Самым страшным местом там был туалет на улице. От корпуса до туалета идти метров сто, в полной темноте – если не горит лампа над дверью. И стоит туалет вдоль забора, за которым лес. И вот ты идешь ночью и точно знаешь, что внизу вот в этой прорези живет Белая Борода. Кажется, была еще Синяя Борода – она вылезала из зеленого пятна на стене. Или рука вылезала? Уже не помню. «Волги» я не боялся – все просто знали, что она есть. А вот Белая Борода в туалете – это было действительно страшно.

– Да, рядом с Ижевском, – лагерь «Солнечный», я там провел где-то восемь лет. После первого класса поехал в первый раз, и потом после каждого класса до 14–15 лет. Никогда не ездил в деревню к бабушкам или на море – только в «Солнечный», на все три смены, каждое лето.

– И ребята всегда были примерно одни и те же, и ездили мы все к одному вожатому. И все вместе взрослели и старели. Сначала были октябрятами, которые хотели стать пионерами. На линейке же только пионеры поднимают руку в салюте, а октябрятам нельзя – но мы делали вид, что закрываемся от солнца, и тоже поднимали руку. Потому что хотели стать старше. Потом мы стали пионерами, но это было время, когда всем стало уже более-менее наплевать, пионер ты или не пионер, все линейки в лагере закончились.

Началась новая эпоха – появились конкурсы типа «Мисс лагеря» и «Мистер лагеря». Помню, в один год я все три смены был «Мистер лагеря», а когда в следующем году попробовал поучаствовать и использовать старые шутки, кто-то из соседнего отряда меня обошел. И тут я понял, как быстро все проходит…

– Да – когда ты пользуешься одними и теми же приемами, в какой-то момент они перестают работать. Поэтому я понимаю, насколько трудно, например, быть стендапером – ты должен быть всегда свежим и одновременно узнаваемым, то есть найти такие суперприемы, которые бы работали и на новую, и на старую аудиторию. Что-то подобное я осознал тогда в лагере.

А потом мы открыли казино. В лагере ввели деньги, и, чтобы их тратить, понарошку «открывались» разные места – магазины, фирмы. Мы почему-то решили устроить казино. И назвали его «Факел» (мы писали название латиницей). И там у нас крутились главные деньги лагеря. Это было, кажется, мое последнее лето там. Мы стали уже слишком взрослые. Помню, кто-то даже ходил за забор пить водку – в первый раз в жизни. Но вообще было весело.

– Было всякое. В 1991 г. был веселый момент, когда у всех на руках скопились деньги, а на них нечего было купить. И вот ты едешь со своим классом на экскурсию в Пермь, и тебе дают все деньги семьи, чтобы ты там хоть что-нибудь купил. А в Перми тоже ничего нет – на четырех этажах ЦУМа продают пакеты и сковородки. И все. И ты привозишь обратно все деньги домой.

Но в целом те годы мне запомнились как удивительное и волшебное время. Каждый год и даже каждый месяц появляется что-то новое. Например, однажды появились видеосалоны, потом первые иномарки в городе (Mitsubishi была самой первой), потом пришло кабельное телевидение. Сначала ты только знаешь, кто где-то такое существует. А потом вдруг у вас в городе, где живет 650 000 человек, появляется примерно десять телекомпаний, которые делают местный контент. Аналитические передачи про выборы, политиков – кого-то из них потом убивают бандиты. Кто-то из них сам бандит.

Ты – не родители, а именно ты сам, – берешь медную проволоку, втыкаешь ее туда, где должна быть антенна в телевизоре, и начинаешь на дециметровых волнах искать кабельное (оно сначала шло, как положено, по физическому кабелю, но потом у всех быстро появились передатчики, и все компании ушли в эфир). А там уже идет что-то с Джеки Чаном, с Брюсом Ли, «Терминатор» или мультик какой-то. Чаще всего – в переводе Гаврилова. У него же и самый приятный голос, и лучшая интонация: «Ублюдок, мать твою, иди сюда…»

Самый классный канал был в моем районе – и назывался «Арсенал». Там было сразу несколько передач про музыку – и про старую, и про современную. Каждый день человек с экрана что-то тебе рассказывает и включает новые или старые песни или клипы. И там же было несколько передач про фильмы. Так что и кабельное телевидение тоже открыло мне мир.

– Может быть. Все как-то по мелочи складывалось. Вот мне понравилось быть на сцене – я «Мистер лагеря», и все обращают на меня внимание. Вот мы поучаствовали в чем-то вроде КВН – приехали в чужую школу, в другой конец города. У меня смешная роль, и целый зал хихикает от того, что я делаю. Это мне тоже понравилось. Если из чисто киношных впечатлений – я в первый раз в жизни обратил внимание на то, что такое актерская игра, когда смотрел «Храброе сердце». Герой Гибсона срывает маску со злодея – и тут мы видим, что это его друг. Друг оказался предателем. Я смотрел на лицо Гибсона (а там отразились все его чувства) и думал: «Вау, вот это да».

«Неважно, что сейчас все не очень хорошо, – ведь будущее впереди»

– Миша Архипов, режиссер «Планеты», дал мне почитать дневники Клушанцева, книги – по письменной речи уже можно примерно представить интонацию человека. Мы посмотрели все фильмы Клушанцева, фотографии – что смогли найти. Миша – историк кино по образованию, он знает вообще все. Он любит сидеть в архиве в Красногорске и отсматривать старые фильмы на бобинах. К сожалению, не осталось никакой хроники, где Клушанцев ходит и что-то рассказывает. То есть мы не смогли найти его голос и то, как он двигался. Но раз у нас все-таки выдуманный персонаж, не совсем Клушанцев – героя в фильме зовут иначе, – мы решили, что можем себе позволить что-то допускать.

Но самое главное, думаю, мы сохранили. Это был интеллигентный, очень хорошо образованный советский человек, который искренне пытался развивать свою отрасль. И который жил с ощущением того, что неизбежно наступит прекрасное будущее. Неважно, что сейчас все не очень хорошо, – ведь будущее впереди. Клушанцев как бы оказался между фантастами 1920-х гг. и братьями Стругацкими, но похож на тех и на других. Булгаков или Беляев писали вещи научно-фантастические, но они действительно считали, что еще лет пять-десять и ученые смогут превратить собаку в человека. Или поддерживать жизнь в голове, отрезанной от тела. Как и братья Стругацкие, Клушанцев верил, что советская цивилизация будет развиваться поступательно и через 200–300 лет мы будем спокойно так колонизировать другие планеты.

– Когда я прочитал его, то подумал, что обязан быть в этом фильме, – потому что будет очень обидно, если меня там не будет. Во-первых, ты не часто получаешь такой классный сценарий. А во-вторых, я видел короткометражку Миши под названием «Топливо», которая [в 2019 г.] победила на «Кинотавре». Она сильно отличалась от большей части программы – была самой серьезной и масштабной. Веселому фильму легче привлечь внимание в моменте, однако эффект быстро выветривается. Из программы того года именно фильм Миши остался в памяти – все остальные, даже те, над которыми смеялся, я забыл.

– У [режиссера «Контактов»] Дмитрия Моисеева я видел фильм про рыбу (т. е. короткометражку «В объятиях моря». – «Ведомости. Город»). И понял, что хочу работать с таким человеком. И сам сценарий был классно придуман – гипотеза Витицкого, куски радиопрограмм. Это как бы Стругацкие после Стругацких – их герои, но в другое время и в других обстоятельствах. Братья писали про людей науки, пьющих коньяк энтузиастах. А в фильме мы видим, что с ними стало после того, как исчез весь энтузиазм. Когда ты читаешь такой материал, ты просто не можешь себе позволить не участвовать в этом.

А в «Нише», там уже в сценарии было приятное, немного линчевское настроение. И сам персонаж необычный – какой-то полумистический герой, просто названный «человек в пальто». И сам мир был странный – «люди в сером», люди-моли. Невозможно от такого предложения отказаться.

– Из 100 сценариев, которые тебе пришлют, «странненькими» будут 2 или 3. Конечно, за них надо сразу хвататься. С «Агнией» было несколько иначе. Мне сценарий поначалу показался просто не совсем обычной мелодрамой. А когда я пришел на пробы, [режиссер] Павла [Стратулат] нормально так наорала на меня, как если бы мы уже были друзьями. Как бы отхлестала меня по щекам и сказала: «Опомнись, это вообще не то, что ты себе взял в голову. Это вообще-то комедия будет. Веселое кино». И тут я посмотрел на историю под другим углом и подумал: «Я не могу здесь не оказаться». И мне повезло, что меня взяли.

– Наоборот, дебютант энергичен и всегда хочет сделать что-то выдающееся, что-то особенное. Часто именно первый фильм оказывается лучшим в карьере – как когда-то команды КВН в первый сезон выдавали все лучшие шутки, а потом загибались. Так бывает и с режиссерами. И вообще, все сегодняшние большие ребята когда-то тоже были начинающими. Если бы какой-то актер в свое время подумал: «Да ну, не буду работать у непонятного режиссера в выпускной работе», он мог бы упустить возможность сняться, к примеру, в «Бумере». Это же тоже был дебют.

– Нет, я же рэп постоянно слушаю. Последние лет 20. И мой друг – Кирилл Батишта, один из лучших рэперов в стране. Из всех, кто в фильме «Пророк» начитывал, я лучше всех был подготовлен. И я сам все время сочиняю короткие, шуточные песенки.

– Да, записываю аудиосообщением и отправляю сам себе в Telegram. Никому не показываю. Ничего такого серьезного – чаще всего я пою или читаю на какой-то известный мотив, просто перефразирую текст своими словами.

«Еще остались неразведанные места»

– Я очень жду, когда выйдет сериал Александра Собичевского «ФГУП ЛУЧ». Там в очередной раз будет невероятный Тимофей Трибунцев. А я играю супервампира.

– А вот непонятно! Злодей ли лев, который ест антилопу? Он же просто хищник, это его способ есть еду. Почему-то нас странно учили в детстве: хищники – плохие, опасные, а травоядные – добрые, страдают от злых хищников. А потом ты вырастаешь и понимаешь: во-первых, у хищника из десяти попыток кого-то поймать срабатывает одна, и, чтобы выживать, им нужно быть хорошим менеджером энергии. Не рассчитаешь силы – умрешь от голода. Чтобы просто поддерживать жизнь, хищникам надо очень много работать. А травоядные ходят огромным стадом и просто жрут то, что у них под ногами. И пока они в стаде – никакой хищник им не угрожает. Так вот, я супервампир, хищник, поэтому тоже вынужден страдать.

– Я надеюсь, что это будет смешнее, современнее, и поэтому лучше.

Еще очень жду сериалы «Тоннель» и «Маяк». В «Маяке» мы застаем одну семью в трудную для них пору – я играю отца, который пытается всех собрать и как-то попробовать выжить, а не помирать. «Тоннель» – криминальный триллер про небольшой городок на границе с Финляндией, в котором вдруг появляются контрабандисты.

– Когда у меня плохое настроение, я иду домой и стараюсь как можно больше лежать в кровати. Вообще всю свою жизнь я стараюсь устроить так, чтобы иметь возможность как можно чаще и как можно дольше лежать в кровати. Отдыхать, ничего не делать, читать, смотреть что-то на телевизоре или на компьютере. Часто бывает, что мы с семьей садимся в машину и едем в какие-то районы Москвы, где никогда не были. Я был почти везде, но еще остались неразведанные места. Вот, например, однажды летом заехали в Курьяново. Там находятся очистные сооружения, поэтому там всегда пахнет и жить там, наверное, трудно, – но вот сам район выглядит приятно: аккуратные домики, таунхаусы.

– Я всегда знал, что мне надо жить в Москве, – и с первых дней был рад, что живу именно здесь. Когда закончилась адаптация? Наверное, когда пропало ощущение, что метро – это как телепортация. Тебе до встречи осталось 20 минут, до станции идти – 15, и ты думаешь: «Главное – добраться до метро, и вот ты уже почти на месте». Что, конечно, неправда – только от «Алтуфьево» до «Пражской» нужно ехать где-то час. Вот когда ты начинаешь учитывать время поездки в метро – значит, освоился. А максимальная адаптация – когда перешел только на наземный транспорт и используешь проверенные маршруты.

– Я очень люблю картинг и лет 20 назад приезжал кататься на картодроме у «Аннино» в Южном Чертаново. И часто ездил мимо него. А пару-тройку лет назад мы там снимали фильм «Кентавр» – и теперь это просто заброшенное здание, катакомбы. Я ходил и смотрел: где была трасса, что от нее осталось. В общем, было грустно. Еще была очень холодная весна, а внутри оказалось даже холоднее, чем на улице.

– А это снимали прямо в центре, в Хамовниках, в комплексе общежитий Института красной профессуры. Это памятник конструктивизма, поэтому его нельзя сносить, сейчас собираются реконструировать. Но мы успели отснять до того, как его закрыли и вокруг поставили непроходимый забор. Там давно уже никто не жил – и было интересно просто ходить по выселенному зданию. В одной комнатке – крашеные стены, в другой – синие обои с цветочками. Следы чьей-то жизни.

Биография

Сергей Гилев родился 12 октября 1979 г. в Ижевске. Учился в Ижевской сельхозакадемии, на журфаке РГГУ и в Школе драмы Германа Сидакова. Первый успех пришел после сериала «Чики» в 2020 г., с тех пор снялся в более 50 проектах. Среди самых значимых – «Пассажиры», «13-я клиническая. Начало», «Фишер», «Пищеблок», «Хрустальный», «Актрисы», «Кентавр» и т. д.