Няня Мишеньку обидела, напрасно в угол поставила


Песня «В углу» записана на компакт-диске, посвященном Михаилу Ходорковскому. «Миша чистенький, причесанный. А у няни чепчик на боку. Миша больше не будет любить свою нянюшку, вот что!» – сообщается в песне.

Диск «Разлука» придумал и записал вместе с партнерами пианист Алексей Гориболь. Я не спрашивал Алексея Альбертовича, как он относится к Ходорковскому. Полагаю, что как все – с уважением, по крайней мере за достоинство, с которым тот принимает выпавшую ему участь. На обложке диска есть посвящение с пожеланием здоровья, стойкости и удачи. И список композиций.

Песня «В углу» из цикла «Детская», сочиненная Модестом Мусоргским на его собственные слова,  в этом списке исключение. Все остальные опусы созданы авторами, хотя бы один из которых (композитор или поэт) носит имя Михаил. Оно может произноситься как Михаэль, Михал, Микаэл и даже Микеланджело.

На первый взгляд концепция формальная. На второй – в ней чудится что-то древнееврейское, чуть не каббалистическое, с медитацией на имя. И только послушав диск, ты понимаешь: все просто. Имя Михаил – это ключик, которым открываются разные двери. Михаилы жили всегда и живут теперь. Мы заходим к ним в гости, как свободные люди. В отличие от того Михаила, которому посвящен диск.

Ноктюрн «Разлука», музыка Михаила Глинки. Никогда не воспринимал ситуацию с бывшим владельцем ЮКОСа под таким соусом. Теперь буду.

Каждая песня слушается из сегодняшнего дня. Музыка Михаила Глинки, слова Михаила Лермонтова. «Слышу ли голос твой?» Хочется ответить: «Слышу».

Смакуешь, как проникновенно музицируют Гориболь вместе с певицами Олесей Петровой или Юлией Корпачевой, и адресат диска встает перед тобой уже не только как опальный деятель, но и как лирический герой. Думаешь, что, верно, досадны окажутся ему слова: «В душе моей одно волненье, а не любовь пробудишь ты».

Удивительное дело. Есть сто раз слышанные, игранные, петые произведения. И есть человек в тюрьме. Никакой связи. А музыкант Гориболь просто установил эту связь. Есть ноты, а есть жизнь. Теперь они стали отражаться друг в друге. То и другое заиграло новыми значениями.

Казалось бы, к чему тут полонез, который сочинил Михал Огинский? Мы будем слушать этот полонез только потому, что Гориболь его замечательно играет? Подзаголовок полонеза – «Прощание с Родиной» – сбивает с толку. С чем с чем, а с родиной Ходорковский уж точно не попрощался. Нет, а помните байку, в которой радиослушатель «Рабочего полдня» просил поставить симфонию Малера? «Слушайте полонез Огинского», - был ответ. Иными словами: «Знай, где находишься». Он знает.

«Белеет парус одинокий». Это про нашего героя? Нет, все-таки слишком романтично. Но когда поется романс, возникает картина домашнего музицирования: молодая женщина у рояля, улыбающиеся лица гостей, тепло домашнего очага. Такие вещи начинаешь ценить острее.

Вдруг слышны звуки скрипок, альтов, виолы да гамбы. Звучит очаровательное, светлое Adagio cantabile con sordino Михаэля Гайдна. Играет на всех инструментах один и тот же Назар Кожухарь. Блестящая работа по сведению дорожек. Он что, не смог найти партнеров? Нет. Это рассказ о счастливом заточении в уютной студии, об одиночестве в индустриальную эпоху. И в то же время признание в том, что только ты сам можешь воплотить твою собственную идею.

Но вот градус повышается, тема вины и наказания излагается впрямую: исполняется «Хождение Богородицы по мукам» – поэт и композитор Михаил Кузмин. Здесь фигурирует «светлый-пресветлый Михаил Архангел». Богородица хочет «мучиться с грешными чадами божьими», а он ей не позволяет. Кузмин-композитор косит под Мусоргского, в духе «Хованщины» или «Песен и плясок смерти». Здесь адресат диска, пожалуй, удостаивается нимба, встает на котурны, очень высоко. Зато что будет в следующем номере!

Это и есть «В углу» – Мусоргский уже настоящий. Миша наказан, а за что? «Клубочек размотал котеночек». Ничего смешного. В музыке у Мусоргского слышны настоящие стенания. Так стонет его собственный Юродивый в опере «Борис Годунов».

Вознеся героя до Михаила Архангела и тут же опустив его до Юродивого, остается еще объявить его «Последним романтиком». М-да, включение опусов Микала Таривердиева в этот диск придется объяснять оттенками вкуса Алексея Гориболя, но, правду сказать, своим рафинированным исполнением он их облагораживает настолько, насколько возможно. Начинаясь «Разлукой» Глинки, диск заканчивается Прелюдией Таривердиева из фильма «До свидания, мальчики...». Очень претенциозно. Рояль одинок, он, истаивая, уплывает в тишину. Мне не очень нравится мода на такие концовки. Я люблю, когда кончается в мажоре и на ура. Но я признаю, что произведения Таривердиева на этом диске – в тему. В них есть неистребимый запах советскости. Хотя и со знаком качества, не отрицаю. Но сам этот запах роднит нас многих, кто в тюрьме и кто снаружи, кто играет и кто слушает.

Алексей Гориболь со своим диском попал в компанию прекраснодушных музыкантов, кто вырос в СССР и остался советским интеллигентом в самом лучшем смысле слова.

Арво Пярт посвятил Ходорковскому и политзаключенным в его лице Четвертую симфонию. В ней все гораздо абстрактнее, чем у Гориболя, хотя тяжелый шаг каторжанина и минор острожной песни тоже присутствуют. Симфонию сыграли во многих странах, в том числе и в России.

Гидон Кремер участвовал в концерте в Страсбурге, посвященном Ходорковскому и Лебедеву. А в Москве, в Доме музыки, выкидывал транспарант «Свободу Юрию Деточкину».

Представляя себе времена, когда, может быть, у няни улучшится характер или кто-то энергично поправит ей съехавший набок чепчик, я вижу, как Михаил Борисович, частное лицо, принимает у себя дома за чаем с печеньями Алексея Альбертовича, частное лицо, и ведет с ним интеллигентную беседу. К ним присоединяются такие же частные лица – Гидон Маркусович и Арво Аугустович.

Сейчас мы сидим по домам, каждый занят своим делом. Но Алексей Гориболь на своем диске «Разлука» хотя бы перечислил то, что нас объединяет.