На Зальцбургском фестивале звучит музыка Востока

Не впервые на Зальцбургском фестивале традиционная неевропейская музыка вписана в контекст европейской. Еще в прошлом году экзотической фишкой стали буддийские ритуальные песнопения Shomyo школы Сингун, прозвучавшие под сводами Kollegienkirche в сопряжении с григорианскими хоралами. Сопоставление было призвано подчеркнуть, во-первых, универсальность законов монодии - что на Западе, что на Востоке, а во-вторых, донести до аудитории простую мысль: все культуры равны, равноценны и вылупились из единого источника - творческого духа человечества.

На сей раз в фокусе внимания оказалась арабская традиционная музыка. Ансамбль Al-Tariqa Al-Gasoulia, возглавляемый Шейхом Салемом Альгазули, представил изумленной публике древние суфийские гимны. Музыканты как бы растворялись в любви ко Всевышнему, теряя собственное «я» и входя в транс посредством особых техник ритмизованного дыхания. Затем ансамбль переходил к более поздней и более светской традиции, к египетским нубам. Жанр этот появился при дворах халифов и до сих пор распространен во всех странах Магриба - в Тунисе, Алжире, Марокко и Египте, странах, объединенных единым музыкальным стилем Al Andaloussi, сформировавшимся во времена арабского халифата. В частности, испанское фламенко и певческий стиль Cante jondo суть прямые наследники той самой мавританской традиции.

Сольные и дуэтные фрагменты, обильно уснащенные развитыми вокализами (совсем как арии в барочных операх-seria) и богатой восточной орнаментикой, использующей треть- и четвертитоновые колебания голоса, перемежались бодрыми инструментальными отыгрышами и согласным унисонным хоровым пением, вылетающим из двадцати двух мужских глоток. В хоровых эпизодах нет-нет да и проглядывало нечто вроде раннего органума - зачатки нарождающейся гармонической вертикали внутри монодической традиции. Свежие мужские голоса, ритуальные раскачивания, дребезжание гануна (арабские гусли) и гулкие удары дэфа сливались в невероятную восточную симфонию. Видавшая виды зальцбургская публика невольно, сама того не замечая, втягивалась в соисполнение: люди безотчетно подпевали, отбивали ритм, покачивали головами, а то и всем туловищем.

В этом и кроется магия традиционного музицирования: оно предполагает соучастие всех присутствующих. В отличие от европейцев подобные ансамбли выступают, не скованные ритуалом концерта, в котором четко очерчена граница между залом и сценой.

Заданный принцип - соучастие и соприсутствие - органично продолжил концерт знаменитого ансамбля Hesperion XXI, представившего программу Bal-Can: название переводится с турецкого как «Мед и кровь», так что игра слов здесь очевидна. Продолжая поднятую тему единства культур, народов и религий, Жорди Саваль со товарищи представили широкий спектр сакральных и фольклорных песен и танцев: начиная от древних каббалистических зовов и возгласов муэдзина до шутливых болгарских песенок и зажигательных венгерских/цыганских танцев. Балканская миниатюрная скрипочка плясала в руках слепого, невероятно витального скрипача-виртуоза Ча Лимбергера. От его головокружительных пассажей не отставали звонкие арпеджиато и рулады сноровистого цимбалиста Дьюлы Чика. Савалю удалось собрать на проект потрясающих музыкантов из Сербии, Румынии, Сирии, Турции, Израиля, Греции, Болгарии, Боснии, Испании. Цветущий букет песен увенчался финальным братанием. Каждый из солистов спел популярную песню своего народа. И вдруг оказалось, что и турецкая Uskudar, и еврейская Torah, и боснийская Ghazali, и сефардско-румынская Durme, в сущности, одна и та же мелодия; ну, быть может, с незначительными вариациями. Вот так, на музыкальных примерах, не произнеся ни слова, Жорди Саваль доказал, как мы близки друг другу: даже песни общие. И этот бессловный (но вовсе не безмолвный) призыв к бетховенскому «Обнимитесь, миллионы!» - к миру, терпимости, признанию чужого как своего - прозвучал в Зальцбурге внятно и недвусмысленно.

Зальцбург