В берлинской Deutsche Oper поставили «Бориса Годунова» Мусоргского

Золотой купол и галерея под ним делит сцену на две неравные части. Смерть царевича Дмитрия происходит на этом мостике, отделяющем верхи от низов; немую сцену в течение вечера повторяют несколько раз. Сцена убийства выглядит вставной пантомимой, чуждой эстетике спектакля, не всегда понятна цель, которую преследуют повторы. Но и далекий от русской истории зритель, не читавший Пушкина, к середине оперы понимает, что мораль у политиков хромала и в начале XVII в.

Английский режиссер Ричард Джонс – точнее, его ассистенты – перенес в берлинскую Deutsche Oper прошлогоднюю премьеру «Бориса Годунова» Мусоргского из лондонского Ковент Гарден, она идет два пятнадцать без антракта, это комбинация двух авторских редакций 1869 и 1872 гг. Художник Мириам Бютер использует то огромную карту России, то изображения множества колоколов вместо обоев. Здесь немного русского кича, не считая пестрых нарядов бояр. Художник по костюмам Никки Гиллебранд работает еще и с мюзиклами и, кажется, решила использовать принципы эстрадного зрелища в «Годунове». Эффектность очевидна – жаль, ей не соответствует общая концепция. Удачны лишь отдельные сцены, например, в корчме, где Гришка Отрепьев (интересный Роберт Уотсон) спасается от ареста.

Выручает спектакль его главное украшение – эстонский бас Айн Агнер. Раньше он пел в «Годунове» партии Пимена и Варлаама. Его Борис – властитель, теряющий почву под ногами, лишающийся контроля над собственной психикой, а следом и над страной, – не надо быть громкоголосым политологом с центрального телеканала, чтобы понять связь между этими потерями.

Певцу успешно помогает украинский дирижер Кирилл Карабиц (помимо оркестра английского Борнмута он возглавил теперь и старейший в Европе оркестр Веймара; осенью Карабиц дважды выступит с Российским национальным оркестром в Москве). И, конечно, знаменитый хор Deutsche Oper, любимый еще Караяном и с тех пор не лишившийся своих качеств, пусть не всегда точный в произношении, но убедительный, мощный и этим не совпадающий с образом «безмолвствующего народа».

На то она и сказка в искусстве, пусть и с хорошим либреттистом, великой музыкой и на большой сцене.

Берлин, 7 июля