От редакции: Тест на солидарность
Ровно 25 лет назад рабочий Гданьской судоверфи Лех Валенса создал независимый профсоюз “Солидарность”. Что через 10 лет привело к смене власти, которую сейчас, четверть века спустя, наверняка назвали бы каким-нибудь цветным именем.
Вокруг “Солидарности” существует много мифов. Одни говорят, что революция не оправдала надежд и вместо социализма с человеческим лицом рабочие Гданьской судоверфи и бывшие диссидентствующие интеллигенты построили капитализм с 20%-ной безработицей, которой поляки при советской власти не знали. Другие говорят, что “Солидарность” была не политической, а марионеточной геополитической силой и что агенты влияния США использовали наивных поляков для того, чтобы ослабить влияние СССР в Восточной Европе.
Сам Лех Валенса признает в своих интервью, что без международной поддержки победа “Солидарности” была бы “нереальной”. И при этом ожесточенно спорит с коллегами по профсоюзу, которые активно помогают сейчас белорусским оппозиционерам. Причем одиозный Збигнев Бжезинский, бывший при Картере советником по вопросам национальной безопасности, встает на сторону Валенсы и произносит фразу, под которой с удовольствием подписались бы все российские критики цветных революций, включая президента Владимира Путина. “Построение демократии, которую насаждают из-за рубежа, – это форма империализма” – и в этом тезисе Бжезинского нет ничего парадоксального. Потому что никто не завозил демократию в Польшу в начале 1980-х, точно так же, как никто не вбрасывал ее в 1953 г. в Восточную Германию, в 1956-м – в Венгрию, в 1968 г. – в Чехословакию, а в 1991 г. – в Советский Союз. Другое дело, что политики по обе стороны занавеса стремились максимально воспользоваться ситуацией в своих целях. Одним это удалось лучше, чем другим.
В истории вообще нет примеров успешно экспортированных революций. Если социально-политическая система оказалась нежизнеспособной в принципе, рано или поздно она исчерпывала себя в одной стране, затем в следующей и т. д.
В этом смысле личный вклад папы Иоанна Павла II в успех польской революции ничуть не меньше, чем вклад США или британской разведки. А Нобелевская премия мира, присужденная первому президенту Польши, свидетельствует о его связях с “мировой закулисой” не больше, чем Нобелевская премия первого и последнего президента СССР Михаила Горбачева.
Показательна разница в другом. Со дня основания “Солидарности” прошло 25 лет, которые не отличались ни политической, ни экономической стабильностью. В начале 1980-х польская экономика была во многом завязана на СССР, и Гданьская судоверфь, где работал Валенса, обанкротилась после революции в первую очередь. Рыночные реформы продвигались тяжело, но велись они иначе, чем в России. В частности, приватизация крупной собственности началась с запозданием и не завершена до сих пор. В итоге Польше удалось избежать неразрешимого общественного конфликта вокруг итогов приватизации.
В рейтинге привлекательности для прямых иностранных инвестиций, который составляет консалтинговая компания A.T. Kearney, Польша с 1998 по 2003 г. не опускалась ниже 11-го места, сумев подняться до пятой строчки в 2000 г. и до четвертой – в 2003 г. Россия сумела обойти ее лишь в 2004 г., когда цены на нефть стали бить один рекорд за другим. А в рейтинге конкурентоспособности Всемирного экономического форума, который мало зависит от цен на нефть, России до сих пор не удалось обойти Польшу, которая занимала по итогам 2004 г. 60-е место (Россия – 70-е). Если по показателю подушевого ВВП по паритету покупательной способности две страны в 1996 г. были очень близки – $6887 в Польше и $6744 в России, то в 2004 г. в Польше эта цифра достигла $12 900, а в России – $9860.
Впрочем, по оценке директора Института экономики РАН Руслана Гринберга, лишь треть населения страны выиграла от рыночных преобразований, а треть, напротив, стала жить хуже. Исследование ЕБРР, а также данные Международного проекта “Исследование мировых ценностей” (World Values Survey) показали, что в 1990 г. поляки были удовлетворены жизнью больше жителей других стран бывшего соцлагеря, но вплоть до 2002 г. “индекс счастья” снижался. В большинстве стран Восточной Европы резкий спад настроения в момент начала транзита сменялся на растущий тренд уже в середине 1990-х. Сейчас настроение поляков примерно такое же, как у словаков и эстонцев, – “индекс счастья” превышает 6 пунктов. Самые довольные в Восточной Европе – жители Словении и Чехии (более 7). Для россиян этот показатель около 4,5.
Жители Польши до сих пор считают юбилей “Солидарности” праздником. Отношение россиян к событиям, например, 1991 г. в последние годы серьезно меняется. Последний опрос ВЦИОМ показал, что в стране растет число сторонников ГКЧП и, если бы путч произошел сейчас, демократов поддержали бы только 13% граждан. Более трети (39%) опрошенных равнодушны и к ГКЧП, и к Борису Ельцину, а число тех, кто поддержал бы ГКЧП, за год выросло с 13% до 18%. При этом только 11% граждан воспринимают августовский переворот как победу демократии, а 32% считают события 14-летней давности трагическими. При этом целых 47% россиян сейчас относятся к тем событиям как к эпизоду борьбы за власть между различными группировками в высшем руководстве страны.