Максим Трудолюбов: Снаружи – теория заговора, внутри – хаос

Новая книга Глеба Павловского («Моя гениальная власть», см. на этой странице) прекрасно читается, потому что автор этого текста – уникальный автор, обладающий одновременно и системностью мышления, и захватывающей свободой выражения. Но эта небольшая книжечка, по-моему, еще и большой вклад в понимание отношений между аналитиками и объектом их анализа, между жалобщиками и предметом жалоб, между критиками и критикуемым. Это лишний повод задуматься о том, сколько гнилых помидоров, запускаемых во власть из разных орудий, ложится в чистом поле, далеко от цели.

То, что снаружи описывается теорией заговора, изнутри часто оказывается хаосом. Об этом есть, например, прекрасный фильм братьев Коэн «После прочтения сжечь». Между аутсайдерами и инсайдерами, особенно если инсайдеры все скрывают, всегда очень смешные отношения, потому что у них разная информация, разная логика. Наблюдатели со стороны склонны видеть заговор поджигателей, а действующие лица внутри считают все происходящее тушением пожара. У одних логика стройного введения страны в брежневский застой, у других – логика лихорадочного пожаротушения. И только ощущение ЧП у них общее. Первые и вторые уверены, что находятся по разные стороны катастрофы, считая противоположную сторону виновной. Вместе они, наверное, могли бы сказать только одно: «Мы привыкли к рутине чрезвычайных обстоятельств, к заурядности катастроф».

А ведь чрезвычайность – это как раз то, к чему никто в здравом уме не хочет привыкать. А если привык, то очень хочет отвыкнуть при первой возможности. Социологи говорят, что главный процесс, идущий в обществе, переживающем глубокие перемены, – это адаптация. Заметим, что в России это, кажется, весь ХХ век. Мы пытаемся свыкнуться с тем, что случилось, и найти хоть какую-то рутину, за которую уцепиться. Очень хочется, чтобы хоть какие-то правила устоялись и уже больше не менялись. Это простое человеческое свойство – ожидать привычного. Даже анализируя политическую сферу, мы говорим «законопроект», «права», «правила», т. е. говорим на языке устоявшегося институционального процесса.

Ради того чтобы не трогали и дали наконец привыкнуть к рутине, мы как будто бы говорим властям: «Оставьте нас в покое». А в действительности выдаем им мандат на чрезвычайные полномочия. А Владимир Путин – импровизатор, видя, что его ярлык на княжение обновляется, продолжает экспериментировать с правилами. И чрезвычайщина, которую можно называть как угодно – правлением гения или ручным управлением, – продолжается. Отсюда много следствий.

Много людей сидит по сизо и лагерям, потому что конфликты решаются в чрезвычайном порядке. А если нужно решить вопрос строго по правилам, то он решается в лондонском суде. Руками раздаются деньги перед выборами и этими же руками будут потом отбираться – тоже непредсказуемым образом. И с процентами – например, с помощью повышения социальных сборов и налогов, пенсионного возраста.