Когда кругом все завербованы

В отсутствие доверия главным становится компромат
Информация о ключевых контрагентах – главный актив Кремля и, вероятно, главная сила, позволяющая удерживать так называемую элиту от так называемого раскола

Британские двойные агенты Ким Филби и Гай Берджесс жаловались, что советские кураторы их игнорировали. Многие документы, ради которых они расстались с собственным добрым именем и родиной, так и не были переведены на русский, писал в недавней колонке в FT журналист Саймон Купер, занятый сейчас исследованиями для книги про англо-советский шпионаж времен холодной войны.

Секреты, добытые завербованными иностранцами и даже собственными агентами, часто оставались в СССР невостребованными. Вспомним хотя бы Рихарда Зорге. А скольких агентов и лояльных в доску сотрудников своей тайной полиции Сталин просто уничтожил. В основе этого парадокса – лояльность, принимаемая за свою противоположность в силу невозможности доверия.

Судя о других по себе, лидер, всегда стремящийся перекупить или перевербовать других, в глубине души знает, что доверять новым сторонникам не может. Он их купил, но купить их мог и кто-то другой. Основой для доверия могла бы быть только полная – стопроцентная – информированность куратора о контрагенте, но полной информации даже в информационный век нет ни у кого.

В итоге единственным существенным обстоятельством становится любая, особенно компрометирующая, информация об агенте, которая превращается в руках куратора в инструмент манипуляции. Информация о шпионе вполне может быть важнее любых данных, которые тот шпион может добыть у врага.

В мире шпионажа эта ситуация естественна. Но в отношениях между руководителем и подчиненными, между политиком и госслужащими такие основания должны быть. Между тем в российской ситуации мы постоянно видим, насколько радикально мало доверия в отношениях между московским центром и региональными и корпоративными чиновниками. Заверения бывшего губернатора Кемеровской области Амана Тулеева в его нижайшем почтении и верности причиняли видимую муку слушавшему его «куратору». Это было явно лишнее. Нетрудно предположить, что Путин знает о Тулееве и его приближенных больше, чем те хотели бы. Этим обстоятельством их лояльность уже обеспечена – нет нужды лишний раз кричать о ней, это только раздражает.

Информация о ключевых контрагентах – главный актив Кремля и, вероятно, главная сила, позволяющая удерживать так называемую элиту от так называемого ее раскола. Эта информация уж точно важнее всяких данных о километрах дорог и квадратных метрах жилья. Любопытно будет сейчас посмотреть, что будет после того, как в Кремле узнали, что три олигарха входили в контакт со спецпрокурором США Робертом Мюллером.

В моноцентричной системе, такой как российская, у правителя нет настоящих союзников, они все завербованы. Их нет и ни у какого другого правителя, но в странах с более децентрализованным устройством всегда есть другие силы – например, пресса, конкуренты, общественники, – которые являются невольными союзниками общества. Они, копая в своих целях, поддерживают информационный баланс, держа обеспеченных и властных граждан в тонусе. В России Кремль все независимые силы старательно ликвидирует, лишая себя возможности хотя на чем-то, кроме вербовки и страха разоблачения, выстраивать отношения с важнейшими союзниками внутри страны.