В петербургском «Новом музее» показывают отличную живопись Ивана Сотникова

Выставка живописи Ивана Сотникова, открывшаяся в петербургском Новом музее, задумывалась при жизни художника. Он умер в прошедшем ноябре, не дожив до 55 лет. Куратор выставки Екатерина Андреева, много лет близко знавшая его, собрала работы из двух десятков частных коллекций.

Сотников, чье формальное художественное образование свелось к средней художественной школе (он окончил знаменитую в Ленинграде «художку» на набережной Фонтанки) и нескольким годам учебы в ПТУ на фотографа и ретушера, рисовал всегда и везде – в петербургском современном искусстве и сейчас мало таких продуктивных художников. Вместе с Тимуром Новиковым он стал автором легендарного «Ноль-объекта» и одним из основателей группы «Новые художники».

У ленинградских «новых» работы очень часто создавались не просто совместно, а такой большой компанией, что точное авторство, скажем, декораций к выступлениям «Поп-механики» Сергея Курехина теперь трудно определить. Однажды среди зимы Сотников притащил в мастерскую и немедленно пустил в дело большой щит на хлипком подрамнике, что прежде был нарисованной гуашью киноафишей.

Без сомнения, облик экспозиции в Новом музее мог быть совершенно иным, не получи она внезапно мемориальный оттенок. Ровная развеска в одну линию мало подходит этому искусству и кажется чересчур «музейной»: последние прижизненные выставки художника легко могли состоять из сотни картин, повешенных почти стык в стык. В залах преобладают сравнительно небольшие работы типично «петербургского» формата, но Сотников легко справлялся и с 2–3-метровыми холстами, и как раз таких крупных вещей ощутимо не хватает.

Открывает выставку «Венера» – вольная копия с приписываемой Михаилу Ларионову картины 1912 г., Сотников написал ее в начале 80-х. Молодые художники тех лет многим обязаны ретроспективе Ларионова, прошедшей в 1980 г. в Русском музее, и всему русскому авангарду в целом: именно от него они получили свою художественную энергию и, взяв на вооружение «всёчество» футуристов, стали малевать чем угодно и на чем угодно. На картинах Сотникова впервые появились черные машины, быстро разъехавшиеся по холстам «Новых художников». Черепа в большом цикле его работ выглядят в точности так же, как иконописный череп праотца Адама у подножия распятия. Машинки, елки, снежинки, черепа превращаются в изобразительный знак, стремятся к пиктограмме, при этом они полны задора. Переписывая в картине «Ремейк» верещагинский «Апофеоз войны», художник заполняет небо малинового цвета простыми галочками на месте стервятников.

Пейзажи и натюрморты, которыми Сотников занимался всегда, естественно встраиваются в отечественную традицию «негромкого» искусства, идущую в Петербурге от мастеров «Круга художников». Живописная глубина сочетается у него с легкостью, но лишена той «вечерней» интонации грустной обреченности, что есть у художников 1930-х гг.

В работах Сотникова чувствуется никогда так и не прошедшее до конца удивление от чуда смешивания красок, неуспокоенное движение красочных слоев и цветовых масс. Оно выражено и в картине «На юг», изображающей, как самолет «Мрия» перевозит на себе ракету «Буран». И в неожиданно актуальной абстракции 2014 г. «Георгиевский сервиз» с чередованием густых черных и оранжевых полос. И в зимнем виде Казанской церкви в поселке Вырица, где служил отец Иоанн: Иван Сотников принял сан в 1996 г., оставаясь в последние годы заштатным клириком. Это та живопись, которая происходит от слова «живой», как и должно быть всегда. Поэтому единственное, чего не доставало всем, пришедшим на вернисаж, – живого художника.