ГОССЕКТОР: Неизвестная деприватизация


Нынешнее российское государство – крупный собственник. Несмотря на многолетнюю политику приватизации, государство пока еще не распродало свои пакеты акций в тысячах акционерных обществ, не завершило инвентаризацию имущества и функций огромного количества унитарных предприятий и учреждений. Мы привыкли к процессу сжатия государственной собственности. У многих, особенно ностальгически настроенных граждан, он вызывает психологическое отторжение. Однако многолетний, даже многовековой опыт развитых стран говорит о том, что частная собственность обычно более эффективна, чем государственная. Что это значит? Это значит, что находящиеся в частной собственности предприятия обычно быстрее развиваются, более прибыльны, больше инвестируют, даже платят больше налогов, не пользуясь государственными льготами. Конечно, есть и обратные примеры. Но мировой опыт говорит о том, что это исключения, которые не опровергают общего правила. Стало быть, если доля частной собственности граждан и предприятий в экономике падает, а доля госсектора растет, то в среднем это плохо.

В этой связи события последних месяцев многих насторожили. У всех на виду переход к “Роснефти” некоторых активов ЮКОСа, покупка “Газпромом” “Сибнефти”, приобретение РАО “ЕЭС России” пакета акций “Силовых машин”, “Рособоронэкспортом” – пакета “АвтоВАЗа”, “Оборонпромом” – пакета акций “Камова”. Также активно циркулируют слухи о ряде иных действий и переговоров в связи с возможными в будущем приобретениями. Поэтому неудивительно, что многие эксперты заговорили о деприватизации, о наступлении на частную собственность. Для нас это ново, непривычно, а потому вызывает вопросы и опасения.

Как оценивать происходящее? Первое, что характерно, – это накопление прецедентов. Это уже не единичный случай, а процесс. Хотя он и идет на фоне продолжающейся приватизации. Что-то приобретается, но что-то и продается. Покупается государством очень мало, но это известные и крупные объекты. Продается очень много, но эти пакеты акций и имущественные комплексы невелики по стоимости, они интересуют лишь узких специалистов, и пресса о них почти не пишет.

Второе – разнообразие процесса. Здесь и покупки, и взятие собственности за долги перед государством. Участниками являются и добывающие компании, и машиностроительные. Предложения исходят как от государственных организаций, так и встречные – от частного бизнеса. Любой серьезный аналитик в такой ситуации скажет: пока это больше похоже на случайные совпадения.

Третье – неполнота информации у общества о целях каждого конкретного действия государства по получению в управление новых активов. Что-то было разъяснено подробно (“Юганскнефтегаз”, “Камов”), а что-то проводилось в условиях полного отсутствия комментариев. И вот последнее – самое, на мой взгляд, важное. Ведь объяснения причин любых действий власти являются насущной необходимостью. Можно соглашаться с объяснением или опровергать его, но оно должно быть. Если его нет, то у широких слоев общества возникает непонимание действий власти, растет недоверие к государству. У одних это порождает апатию, у других – обиду и злость. И то и другое плохо.

Насколько оправданны уже принятые решения? Зачем вообще наращивать госсектор? Скажем, государство может забрать за налоговые долги собственность у неэффективного владельца или через выкуп предотвратить его неизбежное банкротство. А спустя некоторое время снова продать компанию или часть ее имущества новому собственнику. Ясно, что на короткий период времени доля госсектора вырастет (особенно если компания очень крупная), но затем снова снизится. Другой пример – находящиеся под контролем государства компании могут в некоторые периоды развиваться быстрее частного сектора. Когда это происходит? Предположим, что серьезно износилась транспортная сеть естественной монополии. Требуется ремонт, иначе нарастает угроза аварий, безопасности людей и грузов. Стало быть, надо усиленно туда инвестировать, в том числе за счет роста транспортных тарифов и уменьшения прибыли частных пользователей. Или, скажем, нужно построить новое экспортное направление для прокачки нефти или газа. В эти периоды доля госсектора будет расти, но – временно, пока надобность в быстром расширении или модернизации инфраструктуры не пройдет.

Бывают и совсем “нерыночные”, но вполне оправданные варианты. Скажем, если вследствие каких-либо геополитических проблем государство считает нецелесообразным переход крупной компании в руки иностранных владельцев. И при этом пока нет отечественных, которые бы желали купить выставленную частным собственником на продажу компанию. Тогда покупателем может выступить подконтрольная государству организация, и доля госсектора временно вырастет. В дальнейшем могут найтись (вырасти) отечественные претенденты или измениться взгляды на присутствие иностранного капитала в отрасли – и компания снова будет продана в частные руки.

Для поддержания обороноспособности или стратегического позиционирования государство может быть крайне не заинтересовано в перепрофилировании некоторых производств. Но при этом их частные владельцы считают невыгодным сохранение традиционного выпуска, например, в силу падения прибыльности. Что делать? Или за счет бюджетных средств строить новое предприятие, или, затратив гораздо меньшие ресурсы, выкупить контрольные пакеты акций существующих заводов, заодно решив проблемы их взаимного демпинга на мировых рынках, слабости разрозненной финансовой, научно-конструкторской и маркетинговой базы. Лучше, конечно, поискать нового частного собственника, который возьмется за холдингообразование в этой отрасли и сделает ее конкурентоспособной по отношению к крупным мировым лидерам. Но такого может и не найтись, особенно сразу. А вот через три-четыре года капитализированный государством холдинг может быть успешно продан в частные руки (полностью или крупным пакетом). И принесет это государству гораздо больше дохода, чем затраты на выкуп составных элементов холдинга и их общую реструктуризацию.

Можно привести много других примеров, где рост доли госсектора, особенно временный, нельзя однозначно оценить как негативное явление. Но насколько масштабным может стать наблюдаемый процесс увеличения госсектора, как долго он будет продолжаться? Естественной его границей является неизбежное падение конкурентоспособности госкомпаний, когда их число становится все большим и большим. “Положительные исключения”, отдельные примеры эффективности государственной собственности быстро превратятся в будничные образцы действия общего для всего мира негативного правила. Причем речь идет не о внутренней неконкурентоспособности, а прежде всего о неэффективности в сравнении с иностранными компаниями.

Однако обычно это становится видно позднее. А вначале негативные последствия часто вовсе не заметны. Чтобы их увидеть, чтобы иметь возможность пересмотреть ту или иную практику, начавшую тормозить экономическое развитие, надо постоянно взвешивать плюсы и минусы, уметь отвлекаться от текущих задач и видеть долгосрочную перспективу. К сожалению, такого видения некоторым членам нашего правительства и представителям власти крайне не хватает. А главное – не хватает желания вести диалог и объяснять логику принятия решений, аргументы и расчеты, положенные в их основу. Именно это достойно критики, а не отдельные деприватизационные действия государства, которые почему-то породили у некоторых желание “начать кампанию гражданского неучастия в делах корпоративистского государства”. Был бы диалог – может быть, и понимание у всех нас возникло бы в отношении объективности, перспектив и целесообразности расширения госсектора.