Технология власти московского мэра
Московский совет утвердил Юрия Лужкова председателем горисполкома 20 лет назад, 26 апреля 1990 г. В июне 1992 г., после отставки Гавриила Попова с поста мэра, Лужков сосредоточил исполнительную власть в своих руках. Экономическая политика, градостроительная деятельность правительства Москвы и отношения со строительным бизнесом вызывают резкое неприятие в образованной среде и независимом деловом сообществе. Социальные программы мэрии и популистская риторика градоначальника обеспечивают поддержку большинства, а грамотно выстроенные отношения с федеральной властью позволяют сохранять благоволение Кремля. Эта комбинация факторов, вероятно, и есть причина непотопляемости Лужкова. Кажется, чем длиннее становится список вопросов к московскому мэру, тем крепче он сжимает в руках рычаги управления столицей России.
По длительности правления с Лужковым могут сравниться только президент Башкирии Муртаза Рахимов, губернаторы Томской и Ростовской областей Виктор Кресс и Владимир Чуб, а также недавно ушедший в отставку президент Татарстана Минтимер Шаймиев.
Московский мэр в совершенстве освоил технологию власти: он научился выстраивать отношения и с самыми властными, и с самыми беспомощными. При Лужкове образцовый коммунистический город превратился в витрину госкапитализма и демонстративного потребления. Стабильность в Москве, контроль над социальными и избирательными процессами чрезвычайно важны для Кремля. Лужков умело использовал этот ресурс и переносил выборы мэра и Московской городской думы на период федеральных кампаний или к их кануну. Так было в июне 1996 г., в декабре 1999 г. и декабре 2003 г. Эти и другие услуги, видимо, перевесили временную нелояльность в 1998–1999 гг., когда Лужков открыто поддержал Евгения Примакова в борьбе за власть. Это важные, но не единственные средства сохранения власти.
Ключевым фактором стала успешная политика социального патернализма. Высокая финансовая обеспеченность столицы позволяла мэрии даже в 1990-е гг. выплачивать городские надбавки пенсионерам, учителям, врачам, милиционерам и (до начала 2000-х гг.) судьям. Москвичи в отличие от жителей других регионов видели и результаты работы властей: новые станции метро, дороги, относительную чистоту в центре города.
В благодарность за доплаты многие москвичи отказались обсуждать правомерность использования городской собственности и действий девелоперов, Генплан развития города. По данным «Левада-центра», 56% москвичей предпочитают, чтобы мэр остался на посту, нового человека хотят видеть 28%. Если же Лужкова заменят, то 55% горожан желают, чтобы преемником стал человек из его команды.
Мэр и его соратники в 1990-е гг. создали систему власти, которая оттеснила жителей от участия в управлении городом, снижала значение института выборов и представительных органов власти и вывела из-под общественного контроля органы исполнительной власти. Руководителям городских отделений партий дали понять – победу кандидатам в городской парламент в одномандатных округах обеспечит административный ресурс. Контроль над Мосгордумой позволял мэрии продавливать выгодные чиновникам законы о порядке управления собственностью, предоставлении жилья. Местные органы власти не имеют серьезных полномочий, зато в столице действуют 10 префектур округов, при которых нет представительных органов. Опыт Москвы впоследствии распространился на всю страну.
Москва стала полигоном властных технологий для регионов и, по сути, создала сегодняшнюю российскую политическую «систему», в которой запутанность бюрократической иерархии компенсируется неформальными рычагами управления. Недовольные Лужковым в Кремле опасаются, что его отставка сделает неработоспособными ключевые неформальные рычаги управления и ускорит дорожный и коммунальный коллапс в Москве. Передача власти, вероятно, отложена до момента перехода существенного пакета столичной собственности и бизнеса от команды Лужкова к менеджерам, назначенным Кремлем.