Гендиректор «Шереметьево»: «Садишься на мотоцикл, и через несколько минут голова абсолютно ясная»

«Служенье муз не терпит суеты» – хороший вышел бы слоган, будь Harley-Davidson исконно нашей маркой. Как и продолжение строфы: «Прекрасное должно быть величаво». Мотоцикл, говоря точнее, «бэггер» Street Glide Special, на котором ездит Михаил Василенко, производит именно величавое впечатление. И не подразумевает суеты: еще бы, 375 кг снаряженной массы. Но он уходит корнями в историю другой страны, а слоган «Харлея» – Screw it let’s ride – даже перевести сложно, не потеряв игру слов. «Свинти в дорогу» или «Забей – и поехали».

Потомок семейства FL, появившегося в начале сороковых, Street Glide Special утверждает силу традиции. «Он выглядит современным, но пахнет музеем» – как было сказано о Хемингуэе. Угадываются в мотоцикле черты стиля ар-деко: «ревущие двадцатые» звучали бы тише без рева моторов Harley-Davidson.

Отсутствие выдвижных ветрозащитных стекол и другого подобного «модернизма» – тоже намек на старые добрые времена. Но новый двигатель Milwaukee-Eight с четырьмя клапанами на цилиндр вывозит традицию в современность, развивая тягу в 163 Нм. Плюс электронный помощник RDSR, обеспечивающий постоянное сцепление с дорогой, бортовой компьютер и развитая мультимедийная система – прошлое встречается с будущим, образуя непрерывную историю.

Михаила Василенко на его Harley-Davidson запросто можно встретить по дороге в аэропорт «Шереметьево», который он возглавляет уже 16 лет. О магии двухколесного транспорта и тех, кто раздражает на дороге, о приверженности своим традициям и переосмыслении чужих он рассказал в интервью «Ведомости. Городу».

– Вы всю жизнь занимаетесь воздушным сообщением, но ваше хобби не авиаспорт, а гонки. Вы лицензированный автогонщик, но ездите на мотоцикле. Как так вышло?

– В моей жизни был большой период, когда я летал и у меня была летная книжка. Я очень люблю гонки, но в обычной жизни лучше не ездить на гоночном автомобиле. Если хочется адреналина, радости скорости и азарта преодоления себя – я получаю эти эмоции на треке за рулем специальной машины.

– Когда поступали в Ленинградское училище военных сообщений, чего в этом было больше – тяги к технике или в небо?

– Тяги к армии. Потому что я из династии военных. Авиация из всех родов войск была интересна больше всего. Ну а почему в Ленинград учиться поехал – это училище мой старший двоюродный брат заканчивал.

– Насколько знаю, вы участник боевых действий в Афганистане. Там началось увлечение мототехникой?

– Да, сначала служил помощником коменданта на авиабазе Шинданд, там по штату был военный мотоцикл МВ-750. Нас, правда, очень ругали, что мы на нем гоняли. Специфические условия – на мотоциклах лучше не ездить. Но ведь мы были молодыми. И у нас был мотоцикл...

– Это ведь мотоцикл с коляской?

– Что не мешало мне ездить на двух колесах. Так, чтобы коляска была на воздухе.

– Ветераны Афганистана или Чечни зачастую вспоминают тот отрезок жизни как самый яркий. Скажете то же о себе?

– Друг рассказывал: спросил своего деда – какое было самое хорошее время? Он отвечает: Великая Отечественная война. А почему? Молодой был. Да, время было ярким. Хотя потом в жизни было много разных этапов – интересных и очень важных. Но что происходит на войне? Другие отношения, другое понимание дружбы, вообще людей. Совершенно другое осознание Родины. Не такое, как в мирное время.

– Вы в каком звании уволились?

– Подполковником. Месяц, что ли, оставался до получения полковника. Но уже наступило время, когда отношение к армии изменилось. Меня приглашали в Москву на большие административные должности. Заниматься бюрократией не хотелось. Я отказался – и уволился. И оказался в аэропорту Самары.

– И продолжили ездить на мотоцикле?

– Конечно, но с перерывами. В 90-е условия были не совсем комфортные для езды на мотоцикле. Особенно в некоторых регионах.

– Сколько у вас непрерывного стажа?

– Лет двадцать, думаю.

– Вы сказали, лучше не пользоваться спортивной машиной вне трека. А ведь мотоциклисты известны жаждой скорости. Сами спокойно водите?

– Мне кажется, да. Хотя никто не может оценить себя объективно. Есть несколько факторов, отличающих мотоциклиста от автомобилиста. Первому безопаснее двигаться быстрее потока, это правда. Мы не берем крайности. Активная безопасность – маневрирование, торможение – у мотоцикла выше. Он и вперед уедет быстрее. Но пассивная безопасность гораздо хуже, чем в машине.

Поэтому для мотоциклиста ответственность на дороге значит больше, чем для автомобилиста, – это жизнь и здоровье. В автомобилистах больше всего пугает кто: постоянно смотрящие в телефон. Целая культура появилась тех, кто за руль не держатся и в зеркала не смотрят.

– Вероятно, объективная оценка вождения – количество штрафов?

– В моем случае не показательно, потому что большую часть времени передвигаюсь в служебном автомобиле. Немного у меня штрафов: езжу на мотоциклах, на которых не нужно торопиться. Плюс возраст уже такой, когда скорость – не самое главное.

– Мотоцикл для вас – утилитарное средство передвижения или ощущаете романтику субкультуры?

– Хорошо знаком со многими байкерами. Но сам не состою в клубах. Для меня мотоцикл – это все-таки не жизнь в сообществе, а средство передвижения. И удивительный эффект – освобождение разума: садишься на мотоцикл, и через несколько минут голова абсолютно ясная. Уходят все проблемы – вот тебе дорога, газ-тормоз, и все.

– Говорите, не погружены в тему, а мотоцикл у вас Harley-Davidson – самая байкерская техника.

– Мне нравится главный принцип: байкер обязательно поможет байкеру. Это определенное братство в помощи и поддержке. Бывает, езжу далеко с друзьями, случаются какие-то мотоциклетные приключения... Скажу так: уважаю традиции байкеров и сам их во многом придерживаюсь. Обязательно остановлюсь и помогу, если увижу человека, у которого проблемы с мотоциклом.

– Автомобилисту тоже поможете?

– В 99,9% случаев. Мне импонируют в байкерском движении по-человечески значимые вещи. Много ли у нас ценностей, которые люди соблюдают? Мне очень нравится, что ребята делают пробеги, посвященные памяти Великой Победы. Помогают детским домам, устраивают там праздники. Нравится эта постоянная помощь друг другу. Вот это вызывает уважение.

– Не ощущаете ли в этом «особое чувство Родины», как в Афганистане?

– Наверное, это во многом схоже.

– А вам не кажется парадоксальным, что байкеры ассоциируются с чем-то патриотичным, даже ура-патриотичным, как «Ночные волки», но при этом копируют американскую субкультуру? Атрибутика, клубы – все заимствовано из США.

– Ну, кофе, например, бразильский. Вам не кажется странным, что мы его пьем? Как это влияет на ваше осознание патриотизма?

– Кофе не задает стандартов поведения, в отличие от принадлежности к субкультуре.

– Времена меняются, какие-то элементы национальной культуры распространяются по всему миру. В результате многие понятия наполняются другим смыслом. Мы ведь часто используем иностранные слова не в их изначальном значении. Когда сейчас говорят «байкер», имеют в виду совсем не то, что вкладывали в это понятие американцы в прошлом веке. И наше движение, скажем так, «водителей мотоциклов» – уже наше отечественное изобретение.

А что касается техники, надо использовать лучшее. Никто же не протестует против проникновения итальянской кухни. Потому что она классная. Так и хорошие зарубежные мотоциклы – это просто хорошие мотоциклы. К жизненной философии это не относится.

– У нас самих есть что-то классное, что мы могли бы распространить по миру, как итальянцы кухню или американцы байкерство?

– Да немерено просто! Космическая техника – кто бы что ни говорил, потом, у нас великолепные программисты. Генетики, вирусологи наконец. Русская кухня, кстати, тоже. Например, Москва – одна из лучших сегодня столиц мира, и у нас есть что взять и чему поучиться.

– А «Шереметьево» – один из лучших аэропортов?

– По качеству он лучший в Европе. А по количеству пассажиров – в десятке. И никто в мире не может в сложнейших погодных условиях так содержать в готовности взлетно-посадочные полосы и перроны, как это делает московский авиаузел. Вот и сравните нас с Америкой или Европой: при таких погодных условиях никакие аэропорты не справляются. И то, что Шереметьево – лидер по пунктуальности в мире, об этом как раз и свидетельствует. Вообще, много вещей у нас делается лучше, чем где бы то ни было.

– Как вы считаете, почему люди словно бы не замечают этого?

– Наверное, память рынка. Она очень тяжело преодолевается. Раньше часто говорили: «Вот во Франкфурте...», сейчас уже нет, потому что многие попутешествовали, посмотрели мир – могут сравнить уровень комфорта. Конечно, наши пятизвездочные терминалы, технологическое оснащение гораздо выше уровнем, чем в подавляющем большинстве аэропортов Европы. Но, чтобы люди изменили свою точку зрения, им мало прочитать об этом в газетах – нужен собственный опыт.

– У вас есть мотомечта?

– Есть. Хочется сесть на мотоцикл. И уехать.