Фильм Фрэнсиса Форда Копполы "Между": Белочка и клык

Страшно растолстевший Вэл Килмер играет второсортного автора романов про ведьм, пережившего гибель дочери и заливающего горе алкоголем. Случай толкает его сменить специализацию. Во время промотура по захолустью писатель останавливается в городке, похожем на декорацию для вампирского триллера. На башне несколько циферблатов, и все показывают разное время. В заброшенной гостинице, где однажды останавливался сам Эдгар Аллан По, произошла ужасная история с детоубийством. На другом берегу реки юные готы проводят адские дискотеки. Старый шериф (Брюс Дерн), у которого явно скелеты в шкафу, намекает на богатый материал для криминального бестселлера с мистическим уклоном. В морге лежит девочка с осиновым колом в груди. А если выпить литр виски, с этой же девочкой (Эль Фэннинг) можно прогуляться по окрестностям, а потом поговорить о творческом кризисе с Эдгаром По (Бен Чаплин), вездесущим, как Чеширский кот. Что еще нужно человеку, чтобы достойно встретить алкогольный делириум?

Изобразительный ряд еще махровей сюжета. Туман такой густоты, что начинает першить в горле. Цветокоррекция наводит на мысль, что пленка раскрашена фломастерами. 3D – как в старинных стереокинотеатрах: на весь фильм всего пара сцен и перед ними всплывает подсказка, что надо надеть очки. Фасады домов картонные, не дай бог одутловатому писателю спьяну на что-нибудь облокотиться. Готы, устремив мечтательный взгляд к полной луне, цитируют Артюра Рэмбо.

Полфильма утешаешь себя тем, что это, наверное, пародия, не смешная, но довольно изысканная. На малобюджетные вампирские хорроры, на романтизм и прочую готику с декадансом. Культурная шутка классика, отошедшего от больших форм и мастерящего скромные камерные вещицы не для продажи.

А потом становится страшно. И это не тот страх, который должен быть в кино про вампиров, про ведьм или даже про белую горячку.

Это страх, что вот прямо сейчас уважаемый, да что уж там, великий человек залепит какую-нибудь совсем уж несусветную, оглушительную чушь. Хотелось бы написать, что фильм изящно балансирует где-то «между» – иронией и серьезностью, пародией и рефлексией, жанром и чем-нибудь еще. Но нигде он не балансирует, а заваливается в ту эстетическую реальность, которая существует в голове героя-писателя и складывается из фраз типа «над озером стоял густой зловещий туман» (зачеркнуто). «Над озером клубился туман, густой и зловещий». То есть Коппола, конечно, берет эту эстетику в жирные кавычки, но от этого только еще грустнее. Вспоминается эпизод из «Крестного отца», в котором старый дон Корлеоне, нацепив бутафорские клыки, пугает внука, а потом грузно падает и хрипит. Только теперь Коппола кажется не автором этой сцены, а персонажем.