«Я до сих пор работаю дворником»

На платформе «Кинопоиск» вышел сериал «Король и Шут» о легендарной петербургской хоррор-панк-группе. Вокалиста «КиШа» Михаила Горшенева (Горшка) сыграл актер Константин Плотников. В интервью для «Ведомости. Города» он рассказал, как родственники, друзья и фанаты Горшка помогли ему подготовиться к роли

– Константин, для вас это первая главная роль, и это роль не просто музыканта, а Короля шутов. Чем стал для вас проект, испытанием или удовольствием?

– Конечно, удовольствием, и оно продолжается. Я узнал про кастинг из интернета, записал самопробы, отправил их и очень долго ждал ответа, но его не было. Потом я решился написать режиссеру. Попросил посмотреть мои пробы, потому что знаю о внешнем сходстве с Михаилом Горшеневым. У меня было внутреннее ощущение, что я могу сыграть эту роль. После чего меня позвали на пробы, и с того момента началось уже сплошное волнительное удовольствие. 

– А вы слушали песни группы «Король и Шут» до того, как появился этот проект? 

– Конечно, я их слушал. Я не был фанатом, но для того, кто родился и рос в 1990-х в Петербурге, пройти мимо этой группы было невозможно. В 15 лет у меня на плеере всегда были две песни: «Проклятый старый дом» и «Мертвый анархист». А потом мне еще какой-то трек дали послушать, где-то я услышал «Лесника» – о, прикольно. Вокруг меня были фанаты, но я фанатом никогда не был.

– Я прочитала в одном из ваших интервью, что вы начали готовиться к роли еще до того, как вас утвердили.

– Да, я сразу завел две тетради. У меня память работает так, что, пока я не запишу что-то на бумаге, я не запомню. В одну тетрадь я записывал все, что связано с Горшком, начиная от семьи, особенностей речи и заканчивая какими-то фактами, которые узнавал в процессе. Когда начались съемки, я завел карточку сериала, разбил ее на восемь серий и каждую сцену в фильме просто для себя назвал так, что, наверное, не каждый поймет, но мне понятно. Это было необходимо, чтобы понимать, какую сцену мы сегодня будем снимать. 

– Когда на вас вышли фанаты группы?

– Уже в процессе съемок. Сначала все было большим секретом – кто из артистов будет занят в этом проекте. Потом начались съемки концертов, на которые приходили фанаты «Короля и Шута». Как бы им ни запрещали, они делали видео, и скрывать уже было невозможно. Понятно, что мы не давали настоящий концерт. Это была 12-часовая рабочая смена. Но в перерывах между съемками мы очень много общались с фанатами вживую, заряжались от них драйвом, они, я надеюсь, от нас. Фанаты находили меня в социальных сетях и присылали архивные видео, мол: «А ты видел вот это? Ты наверняка этого не видел, это старый архив, посмотри обязательно». Какие-то видео мне помогали, действительно.

Еще на первом концерте мы договорились с Владом Коноплевым, который играет в сериале Князя, что у нас сегодня не просто съемочный день в формате «стоп, снято – перестановка, мы пошли пить чай». А мы остаемся на сцене и делаем такой 12-часовой концерт, насколько у нас хватит сил. Чтобы мы были единым организмом с залом на протяжении концерта. 

– Мне, честно говоря, запомнились не концерты, а сцена, где Горшок стоит на крыше «Юбилейного» и собирается прыгнуть вниз. Покончить с собой. Где это снималось?

– Эта сцена была сценой для проб, именно она была отправлена на всероссийский кастинг. Снималось это, конечно, в павильоне «Ленфильма». Но декорацию выстроили так, чтобы действительно было страшно.

– Хотя бы пару метров было под ногами? 

– Все было максимально правдоподобно: узкая решетка, полметра всего, и она очень сильно шаталась. Я думаю, если бы кто-то из нас вдруг упал вниз, мог получить травму. Внизу не лежало никаких матов, ничего такого, и высота была, скажем так, выше человеческого роста. Это задавало нам нужные ощущения для съемок. 

– Вы говорили, что добрались до книг князя Кропоткина, потому что Михаил Горшенев увлекался анархизмом. А в его дом под Москвой, в Дмитрове, не ездили?

– Нет, до этого не дошло, мне достаточно было знакомства с его идеями. Но здесь были интересные моменты. Когда я его читал и слушал аудиокнигу, иногда я доходил до какого-то кусочка, до какой-то мысли, которую, мне было понятно, Миша тоже знал, он говорил про это. Условно, я читаю рассуждения Кропоткина на тему дарвиновской теории эволюции, его вывод, что «биологический закон взаимной помощи» более сильный фактор эволюции, чем естественный отбор, я понимаю, что где-то слышал от Горшка эти мысли. Я сделал для себя вывод, что, наверное, это из Кропоткина все-таки. Поэтому, да, Кропоткина я, конечно, читал, и это плюс ко всему еще очень интересное чтиво.

– Вы тоже анархист, как Михаил Горшенев? 

– В этом смысле абсолютно точно. И Мишино понимание анархизма мне близко.

– Как вы считаете, вам удалось уловить суть вашего героя? Вы встречались с родственниками, эти встречи помогли его понять?

– Меня все время спрашивают: «Ну что, родственник сказал что-то такое, чего никто не знает?» Ну, во-первых, если и так, вряд ли я об этом расскажу, потому что это достаточно интимная вещь. А второй момент: встречи с его родственниками (с братом Михаила Алексеем Горшеневым, мамой Татьяной Ивановной и с сыном Алексея Кириллом Горшеневым) и людьми, которые его знали, – это, скорее, энергетическая вещь. Игорю Панкеру я задавал конкретные вопросы, потому что они были знакомы, но у родственников я не спрашивал чего-то конкретного. Мы просто разговаривали, это был именно энергетический обмен. Алексей, кстати, мне очень интересные вещи рассказал за время нашей встречи, он вспоминал, что от Миши шла мощная энергия, и это такая вещь, которая мне внутренне помогла, но вряд ли кому-то откроет что-то новое.

– Какая сцена далась вам тяжело?

– Сразу вспоминаю самый первый день, волнение, которое я испытывал, дай Бог мне еще его испытать. Съемки проекта начались с серьезной драматической сцены, где я уже в возрасте, а позади все события, которые произошли с Михаилом. Я к этому моменту успел познакомиться только с режиссером Рустамом Мосафиром и гримерами. А с остальной съемочной группой еще не соприкасался. Команда ждет, когда стартуют съемки, и гадает: «А что же у нас может Горшок, а кто же он такой, что он будет делать». И ты как бы все это ощущаешь.

Я безумно переживал, но мне очень сильно помог Рустам. Я ему сказал, мол, я вот здесь текст подправил, может быть, так будет лучше. А Рустам ответил: «Костян, давай, делай что хочешь». Меня настолько это освободило, что со второго дубля все получилось отснять. Но первый день – его, конечно, не забыть.

Сцена на крыше тоже была физически непростая, выматывающая, мы снимали ее три дня. Больше всего удовольствия мне доставили музыкальные репетиции, когда мы снимались группой на репетиционной точке.

– А вы вообще поете?

– Я учился в Санкт-Петербургской академии театрального искусства. У меня четыре года был вокал, поэтому как-то я пою. Меня нельзя отнести к людям, которые ни разу в жизни не брали в руки микрофон. Но я не вокалист, честно скажу. Как только дело пошло к утверждению, я стал брать уроки вокала у педагога, во-первых, конкретно по музыке, которую мы будем исполнять, во-вторых, просто чтобы поработать с микрофоном. Как бы мы ни снимали, в любом случае всегда нужно было петь вживую. Даже если мы играем под плюс, потому что нужна энергия, нужно попадать в ноты. 

– Вы работали в иммерсивном шоу «Вернувшиеся», это очень интересный проект на стыке разных жанров, в котором зритель не просто смотрит, но и участвует в спектакле. Что вам дала эта работа?

– Уверенность. Тогда я работал в куче разных театров, но не шел в государственный театр. Я окончил Театральную академию в 28 лет, и какое-то у меня было внутреннее ощущение, что я не хочу вставать на конвейер. Я неплохо отношусь к государственным театрам, просто мне идти туда не хотелось.

У меня были спектакли в разных частных театрах, но зарабатывал я немного. Ну, заплатят тебе за спектакль, а после какое-то количество месяцев ты сидишь без работы и без денег. Я подрабатывал дворником, и я до сих пор им работаю. 

Когда я шел на кастинг «Вернувшихся», не рассчитывал получить роль. Но режиссер проекта меня взял. Для меня это было событие. Во-первых, изменилось мое финансовое состояние. Не буду скрывать, благодаря «Вернувшимся» я смог сделать свой моноспектакль (речь идет о перфоманс-спектакле «Мир не идеален», который идет в театре «Легенда» в Санкт-Петербурге. – «Ведомости. Город»), потому что мне не нужно было постоянно искать, где заработать. Я понял: о, здесь я чуть-чуть зарабатываю, значит, могу чуть-чуть себе позволить творить, писать, делать свой собственный спектакль. Во-вторых, я поработал с шикарными артистами, чему-то у них научился. Ну и вообще, это такой особенный жанр, когда зрители дышат тебе, собственно говоря, в лицо, а ты не обращаешь на это внимания.

– Но ваше отношение к театру не изменилось?

– Нет, в государственный театр мне, честно говоря, до сих пор не хочется. Я с удовольствием поработал бы с каким-то большим режиссером на большой сцене в качестве приглашенного артиста. Я очень люблю театр. Но привязываться к нему мне не хочется.-