Леонид Кондрашев: «Для археолога мусорное ведро – самое ценное»

Наступление холодов не повод остановить археологические раскопки в столице. Московские кладоискатели продолжают искать артефакты и зимой. Главный археолог Москвы Леонид Кондрашев в интервью «Ведомости. Городу» рассказал о самых крупных раскопках, которые сейчас ведутся в городе, и что делают археологи, чтобы их находки заговорили

– Обычно к морозам у археологов завершается сезон раскопок. А как дело обстоит в Москве? 

– Мерзлую землю никто не копает, это бессмысленно. Но стройки-то в Москве не останавливаются! А приступать к стройке можно, только после того как археологи исследуют участок. Есть такой термин «спасательные раскопки», он означает, что каждый раз на месте строительства мы обязаны проверить, не осталось ли чего-нибудь ценного в земле. Поэтому в холодное время археологи делают укрытие из железного листа, под ним разжигают костер. А когда площадь раскопа большая, ставят тканевый шатер и тепловую пушку. Нам достаточно, чтобы внутри была положительная температура. Ждем, когда земля оттает, и приступаем. 

– Работа в Москве сильно отличается от того, что делает археолог за ее пределами?

– Я московских археологов очень уважаю. Ведь многие идут в археологию ради полевой романтики: на травке под березкой с гитарой, покопал, попел... А московский археолог – он как на производстве. Идет на стройку, а строители ему: «Быстрей, быстрей! Пора строить». Время на раскопки рассчитывает проектировщик – надо придерживаться сроков. А они определяются индивидуально и зависят от объемов и глубины слоев. Все предугадать невозможно. В Гороховском переулке мы запланировали раскоп, а выяснилось, что в Великую Отечественную войну туда попала бомба и дом сложился. Нечего копать. Один из крупнейших кладов XVI в., на Яузских Воротах, был найден прямо под водопроводной трубой. Предстояла ее замена, и мы совсем не ожидали что-то там найти. Оказалось, в то время, когда клали эту старую трубу, всего пару сантиметров не дошли до клада. И такое бывает. 

Ядро мортиры, барсы под пальмой

– Где ведете работы, какие планы на конец 2023 г.?

– В основном раскопки, намеченные на этот год, уже заканчиваем. Самые крупные идут в Чижовском подворье. Эти земли в средневековый период принадлежали московским купцам. Позднее там построили доходные дома – квартал между улицами Никольской, Ильинкой, Черкасскими переулками и Богоявленским переулком. Раньше участок был закрыт и недоступен для исследований, а теперь идет реконструкция. Место богато на находки – например, совсем недавно нашли глиняную игрушку-погремушку XVI–XVII вв. – ярмарочного медведя в узде. По тому большому количеству игрушечных медведей, которые мы находим, можно предположить, насколько эти животные были распространены тогда в природе. Ведем раскопки в Замоскворечье, на Татарской улице. Многие работы завершены. На Сретенке, где была Пушкарская слобода, а теперь рядом Пушкарев переулок, нашли ядро мортиры XVII–XVIII вв. Проводили работы на Центральном телеграфе на Тверской улице, нашли изразцы XVI в. с рисунком «Барсы под пальмой». 

– Какую из находок 2022–2023 гг. вы считаете наиболее яркой?

– Археология не терпит спортивного принципа. Вопрос не в самих вещах, а в информации, которую мы можем с помощью них получить. Бывает какой-нибудь неказистый артефакт. Но когда мы его находим, понимаем, насколько это важно для археологии.

– Можете привести пример?

– В Коломенском мы нашли развал изразцов. Его обнаружили на месте Дьякова городища, существовавшего в железном веке. В XVII в., к которому относится находка, это был просто холм в Коломенском, где располагалась царская дача. По форме этого развала мы пришли к выводу, что такими изразцами был выложен стульчик с печным обогревом для знатного ребенка, чтобы не мерз. Высока вероятность, что этим ребенком был будущий Петр Первый, который тогда много времени проводил в Коломенском. Или, например, на другом изразце этого же периода поплыла краска, что еще интереснее для археолога. Партия была бракованной. Значит, деревянные заготовки для орнамента мастера изготовили неправильно, это и привело к смешиванию эмали. Так мы подтвердили гипотезу о том, что наши мастера в тот период еще только перенимали зарубежную технологию, попавшую в Россию с Запада во время войн в середине XVII столетия. То есть установили переходный период для этой технологии в России. А это вывод, который уже имеет ценность для науки.

Изразцы дают интереснейший исторический материал. Благодаря рисункам они стали для русских людей чем-то вроде современных комиксов, играли важную роль в культуре. Например, во многих местах Москвы мы находим изразцы, которые относятся к циклу повестей об Александре Македонском. Значит, жизнь Александра Македонского имела для русских людей того времени большое воспитательное значение.

Археологические ископаемые: нефть и глина

– Судя по количеству найденных изразцов, история отопления в Москве не имеет белых пятен?

– Недавно мы получили подтверждение, что в начале ХХ в. москвичи согревали дома при помощи нефти. Впервые нашли небольшие цистерны в Дегтярном переулке, а потом уже и в других местах. Археологи копнули, а оттуда нефть сочится. Сейчас на некоторых дачах ставят газовый котел или заливают солярку. Вот были такие же баллоны с мазутом для отопления. Но потом это стало дорого и невыгодно, а цистерны остались, мы их находим.

– Какой самый древний предмет нашли в 2023 г.?

– Пожалуй, к древним находкам последнего времени можно отнести ремесленные поделки. Например, есть горшочек XV в. Он украшен пятнышками – это техника, когда по красной глине делается рисунок белой. Мы можем утверждать, что он не привозной, а изготовлен московскими гончарами. Почему? В московской глине содержится много железа. Когда глину обжигают, то она дает красный цвет. А есть глины, например в Гжели, с малым содержанием железа, более пластичные, пригодные для изготовления посуды причудливой формы, их называют мыльными. Железистая московская глина позволяла сделать только простую округлую форму, иначе она трескалась. Такой предмет московский гончар сначала формировал из полосочек, а затем заглаживал. Позднее стало выгодно привозить в Москву на стругах готовые изделия из белой глины. Тогда московские гончары перешли на изготовление изразцов и игрушек. Мы этот период видим в земле, находим много красных глиняных поделок вперемешку с посудой белого цвета. Это конец XVI – начало XVII в. Тот случай, когда археология помогает историкам выстроить хронологию. Поэтому нам интересна не только сама вещь, но еще больше – обстоятельства находки, ее контекст. Есть такой мультфильм про Смешариков, в котором у одного героя дом провалился. Ему говорят: «Ну ничего, потом археологи будущего раскопают». Он отвечает: «Как неудобно, я мусорное ведро не выбросил». А для археологов мусорное ведро как раз и есть самое ценное. Это срез – чем люди пользовались, какие вещи были сломаны, потеряны, выброшены. Они дают объективную картину. Наши находки иногда опровергают даже письменные источники, которые часто бывают ангажированными.

– Что делают археологи после того, как обнаруживают какой-нибудь артефакт?

– Вещи, которые находит археолог, молчат. Чтобы они заговорили, археолог должен провести мыслительный процесс, научный поиск. Вначале гипотеза, потом подтверждение или опровержение фактами. Чтобы история появилась на свет, приходится шевелить извилинами. Часто на это требуется больше времени, чем на раскопки. Например, мне пришлось консультировать коллег из Башкирии. В предгорье Урала есть такая Капова пещера. Ее расчистили и увидели на стене изображение горбатого человека. Долго так и считали, пока не выяснили, что это одно из самых ранних из известных на сегодняшний день изображений верблюда. Изображение появилось около 30 000 лет назад, сделано охрой, а пещера, скорее всего, выполняла функцию святилища. К таким выводам археологи приходят, проводя аналитическую работу, когда сами раскопки уже завершены.

Найдут ли археологи закладную доску столицы

– Применяет ли археология в Москве какие-либо новые современные технологии? 

– На протяжении веков менялись ландшафты. Сегодня археологи в сотрудничестве с палеоботаниками могут выяснить, где было поле, где – дубрава. Анализируют почвы и выявляют, например, пыльцу дубов. Тогда мы понимаем, каким был ландшафт и каково происхождение тех вещей, которые находим. Коллеги на Красной площади вели раскопки, предварявшие замену труб. Археологи выделили слои, промыли культурный слой. Палеоботаники под микроскопом его посмотрели. И определили: вначале здесь была лесная опушка, потому что выявили лесные растения, которые растут на освещенных участках. Потом появились полевые сельскохозяйственные культуры – значит, землю стали обрабатывать. Затем огородные культуры, т. е. пошла застройка. И последний слой – помоечный, выросли крапива и сорные травы, которые растут на отходах человеческой деятельности. То есть мы по временным периодам видим, как и когда осваивался этот участок. В XIX в. такое исследование представить было невозможно. А наши последователи будут извлекать гораздо больше информации из гораздо меньшего объема находок. 

– Как вы относитесь к людям, которые сами находят артефакты?

– Археолог стремится к научному выводу. Нелегальные копатели ищут эффектные артефакты, даже пользуются специальным термином «хабар» (добыча). Мы не можем раскопать одну вещь два раза. Если вещь вырвана из контекста, она практически потеряна для науки. Все объекты должны извлекать профессиональные археологи. Они сдают коллекции в музей и хранилище, а отчет – в ведомственный архив. Потом в хранилище археолог может прийти и посмотреть более ранние находки и сгенерировать новую идею или проверить гипотезу, выявить подделку.

– У археологов Москвы есть такой артефакт, который они ищут, а он никак не дается в руки?

– Закладная доска о том, что в таком-то году, такого-то числа была образована Москва. Шучу, можно помечтать, конечно, но я понимаю, что этого не будет. Один из известных археологов очень тонко сказал, что археолог – это историк, вооруженный лопатой. Мы, используя наши методы, должны предоставить объективную информацию о нашем прошлом через конкретные осязаемые находки, чтобы история крепла в фактах.