Сказочная вера: Третьяковка показала эскизы Васнецова к росписям Владимирского собора в Киеве

Главное дело своей жизни – роспись Владимирского собора – набожный Виктор Васнецов исполнял с полной душевной и профессиональной отдачей – в этом его современники были единодушны. Рабочие, казалось бы, материалы, показанные на выставке в Третьяковке, можно считать самодостаточными большими картинами, настолько тщательно выписаны маслом по холсту васнецовские картоны, настолько эффектно они смотрятся в музейном зале.

Особенно многофигурное «Крещение Руси» – торжественное и потому скучное произведение на историческую тему. Даже угольный эскиз «Богоматери с младенцем» видится законченным художническим творением, только черно-белым.

Образ этот – большеглазой русской мадонны, итальянского (со стороны живописи) происхождения, – был сто лет назад необыкновенно популярен и много тиражировался. Чему художник, наверное, был рад, поскольку искренне любил русский народ и хотел написать на соборных стенах понятную для него историю Христа и русского православия. Еще он хотел своей храмовой живописью объединить народ с интеллигенцией, академическую традицию религиозной живописи с условностью византийской иконописи.

Намерения были благими, но непосильными даже для очень талантливого и умного художника – правда, немного испорченного, как считал эстет Александр Бенуа, сказками и иллюстраторством.

Бенуа справедливо отмечал слабости киевской работы Васнецова: театральность «Страшного суда», жеманность и кокетливость поз многочисленных ангелов и херувимов (белоснежных крыльев на выставке много, и все они чересчур лебединые), «ординарную красивость» распятого на кресте Спасителя. Он же с пренебрежением отзывался и о васнецовском Иване-Царевиче «на волке из мехового магазина», а картина эта вписана в русское национальное сознание вместе с «Богатырями», чьи живописные качества не важны.

Так и росписи Владимирского собора – важное событие русского религиозного искусства, случившееся больше ста лет назад, в короткий период возрождения национальной религиозной мысли, философских споров о вере и нового осмысления пути постижения Истины. В этом качестве они бесценны.

И так же значительны, как яркий пример национального романтизма, русского модерна, стиля ранее снисходительно определяемого «а-ля рюс»».