Бизнес-омбудсмен предложил создать «банк плохих долгов»

Уполномоченный при президенте РФ по защите прав предпринимателей Борис Титов предложил вернуться к обсуждению создания «банка плохих долгов». По его мнению, стабильности банковской системы угрожает увеличение числа сомнительных и безнадежных кредитов, которые уже практически в 2 раза превышают сформированные резервы на возможные потери – 11,65 трлн против 6,21 трлн руб.

Реструктуризация кредитов, по его словам, не спасает ситуацию, так как клиенты даже на более мягких условиях не выполняют свои обязательства перед банками. Требования кредитных организаций немедленно погасить долги ведут к банкротству предприятий-заемщиков. Таким образом, повышается вероятность второй волны кризиса, говорит Титов.

«Вот такие плохие долги – которые образовались не потому, что предприниматель плохой, что-то там украл, а потому, что так сложилась экономическая ситуация, – ЦБ должен взять на себя, – пояснил омбудсмен журналистам. – Выкупить их у коммерческого банка, потом реструктуризировать как угодно, например делать эмиссию облигаций под них. Есть целый набор способов, но главное, что и банки, и заемщики таким образом сохраняют нормальную платежеспособность».

Ранее эту тему уже поднимал Совет Федерации. В мае, в разгар эпидемии, сенаторы предложили создать «фонд плохих активов» – по сути то же самое, что предлагает бизнес-омбудсмен. Предполагалось, что этот фонд будет временно скупать плохие долги банков. Но Банк России выступил против этой идеи. По мнению главы Центробанка Эльвиры Набиуллиной, такие фонды необходимы только в крайних случаях – при рисках утраты стабильности финансовой системы в целом. Сейчас такой угрозы нет.

Между тем единого мнения среди экспертов по поводу создания «банка плохих долгов» тоже нет. Так, член президиума ВЭО России, главный директор по финансовым исследованиям Института энергетики Михаил Ершов считает идею такого учреждения полезной. Только это должна быть не теоретическая концепция, а готовый инструмент. «В условиях сжатия спроса и уменьшения доходов населения, очевидно, повышаются риски кризиса неплатежей и плохих долгов, – отмечает он. – На мой взгляд, мысль о создании банка плохих долгов целесообразно довести до ума, чтобы при необходимости его можно было быстро использовать».

По словам Ершова, в мире такая практика достаточно распространена: центральные банки покупают корпоративные облигации низкого качества у частного сектора. «То есть, по сути, идут на ухудшение своих балансов, чтобы поддержать коммерческие банки и улучшить ситуацию в финансовом секторе, – объясняет Ершов. – Тем более что речь может идти и о банке плохих долгов. Принимая во внимание остроту ситуации после пандемии и международный опыт, полагаю, что любые инструменты, которые могут так или иначе снять риски кризиса плохих долгов и повысить доверие и устойчивость на рынке, заслуживают внимания».

Директор аналитической группы по финансовым организациям Fitch Ratings Антон Лопатин напоминает, что фактически «банк плохих долгов» в России уже есть – это банк непрофильных активов «Траст». Возник он в 2018 г. в результате санации банка «Траст» и принадлежит Банку России. Ему передали проблемные активы четырех банков: «Открытия», Бинбанка, Промсвязьбанка и АвтоВАЗбанка. На конец июня его отрицательный капитал превышал 1,3 трлн руб.

«С плохими активами банки могут работать либо сами, либо продавать коллекторам, которые тоже в какой-то степени выполняют роль «банка плохих долгов», – отмечает Лопатин. – На данный момент проблемные и безнадежные кредиты составляют около 10% всех кредитов в системе, при этом они практически полностью были зарезервированы, и система была прибыльной последние несколько лет. А значит, банки справляются сами».

«Критической потребности в таком институте пока нет, – соглашается начальник управления информационно-аналитического контента «БКС Брокера» Василий Карпунин. – Да, пандемия негативно сказалась на некоторых банках, но в целом банковский сектор пока достойно проходит этот период». Решать проблемы просрочек предприятий, по его словам, можно с ними напрямую, что в какой-то степени правительство уже делает, сосредоточившись на наиболее пострадавших секторах.