17 ноября 2025 года авианосец USS Gerald R. Ford с полной ударной группой ВМС США и 12 тысяч военнослужащих вошёл в Карибское море. Мадуро незамедлительно заявил: «США намереваются вторгнуться и бомбить территорию нашего народа». Один из административных документов, процитированный Politico, обсуждал варианты силового давления на режим Мадуро для принуждения к политическим уступкам. Для энергетического рынка этот сигнал был однозначен: операция Southern Spear угрожает нефтяным поставкам. Brent немедленно вырос с $62,81 до $63,85 за баррель. Хотя Urals и Merey отличаются по качеству, они относятся к категории нефти с высоким содержанием серы – дефицит одного из ключевых тяжелых сортов создает напряженность на всем этом сегменте рынка, что ограничивает потенциал снижения цен на другие марки, включая российскую и эта сложная связь, косвенно работает в пользу России.
Венесуэла обладает крупнейшими в мире доказанными запасами нефти — 303 млрд баррелей, однако текущее производство составляет лишь 0,9–1,1 млн баррелей в сутки, около 1% мирового объёма. Структура экспорта претерпела серьёзные изменения: 85% направляется в Китай (350–500 тыс. баррелей в сутки), 6–8% импортирует Chevron по специальной лицензии. Несмотря на 25-процентные американские тарифы, введённые в апреле 2025 года, экспорт в сентябре достиг 1,09 миллиона баррелей в сутки. Венесуэльская нефть марки Merey с плотностью API 16 градусов и содержанием серы 2,45% — экстратяжёлая, высокосернистая. 82% венесуэльских поставок идут в Китай (663 тыс. баррелей в сутки).
В тот же день, когда авианосец вошёл в Карибское море, российская нефть Urals упала до $36,61 за баррель — минимума с марта 2023 года. По данным Bloomberg, дисконт к Brent достиг $27,24, или 42,7% от цены эталонной марки. Санкции США против «Роснефти» и «ЛУКОЙЛа», охватывающие около половины российской добычи и направлены на подавление цены через политические меры, а не фундаментальные рыночные факторы. Тем не менее, венесуэльская блокада приводит к неожиданному эффекту: она создаёт давление на мировой рынок, который вынужден компенсировать сокращение венесуэльской нефти, что косвенно поддерживает цены на российскую Urals, несмотря на санкции.
США преследуют две основные цели: первая — максимально давить на Россию через санкции на нефтегазовый сектор и поддержку Украины; вторая — давить на Венесуэлу и Китай посредством операции Southern Spear и геополитического соперничества. Обе эти цели логичны с позиции американской политики, но имеют противоречивый эффект: угроза Венесуэле поднимает цены на нефть, что частично компенсирует санкционное давление на Россию.
По словам заведующего лабораторией «Фининвест» Финансового университета при правительстве РФ Перехода Сергея, санкции создают политический дисконт, когда рынок воспринимает риски рационально, однако в условиях геополитической неопределённости политические факторы теряют вес и трейдеры, в первую очередь, обращают внимание на реальный физический дефицит, а не на санкционный режим. По данным Международного энергетического агентства (МЭА) на ноябрь 2025 года, экспорт российской нефти практически не снизился, несмотря на расширенные санкции.
Согласно расчетам лаборанта лаборатории «Фининвест» Финансового университета при правительстве РФ Колосковой Елизаветы, при полной блокаде венесуэльского экспорта в объёме около 0,5 млн баррелей в сутки Brent может вырасти на $7–10 за баррель. Несмотря на то, что спред между Brent и Urals остаётся расширенным ($71 против $42, что даёт $29 разницы), абсолютная цена Urals растёт на 15%. Это обеспечит России дополнительный доход.
Таким образом, венесуэльская блокада создаёт редкий сценарий на мировом энергетическом рынке: геополитическая эскалация в одном конфликте (США против Венесуэлы) косвенно компенсирует давление, оказываемое в другом (США против России). Это происходит не через прямую замену продукции, а через общее повышение цен в условиях растущей волатильности и усиленного спекулятивного спроса. В результате Россия получает дополнительную годовую выручку в размере $16–20 млрд (в случае долгосрочной эскалации).