В 2025 году в нескольких вузах страны была запущена программа по обучению социальных архитекторов. В частности, в Финансовом университет открылась Высшая школа социальной архитектуры. В первом наборе планируется выпустить 26 социальных архитекторов.
«Меня как психолога и политолога в одном лице не может не радовать такая междисциплинарная профессия, которая готовит не просто абстрактно мыслящего специалиста, но практика политических технологий, социологии, глубинной психологии и права», – говорит доцент кафедры массовых коммуникаций и медиабизнеса Финансового университета при Правительстве РФ Артур Вафин.
По мнению эксперта, социальная архитектура основывается на теоретическом и эмпирическом базисе пентабазиса. «Пентабазис» – термин, который был введен в научный оборот начальником Управления Президента РФ по вопросам мониторинга и анализа социальных процессов Александром Харичевым, проректором РАНХиГС Андреем Полосиным и другими исследователями. На основе социологического исследования было выявлено, что российское общество базируется на пяти ценностях, а именно: человек, семья, общество, государство и страна; где человек – это про личность, личностные интересы, семья – ценность традиционной семьи, общество – ценность согласия и гармонии в социуме, государство предполагает доверие к формальным институтам, страна – это патриотизм и любовь к Родине.
Почему пентабазис важен для социальной архитектуры? Артур Вафин отвечает на этот вопрос следующим образом: «Пентабазис и социальная архитектура соотносятся диалектически. Пентабазис – основа общества, а значит, основа социальной архитектуры. При этом, задача социальных архитекторов, выявлять лакуны между ценностями, анализировать и предотвращать ценностные конфликты. К концепции «пентабазиса» есть нелепая претензия о том, что она идеологична и догматична. Во-первых, любое утверждение имеет под собой ценностные, следовательно, идеологические основы. Во-вторых, догматизма в пентабазисе нет хотя бы потому, что эта теория не исключает момент изменчивости, потому что даже фундаментальные ценности могут меняться, не радикально, но могут».
«Узкий специалист подобен флюсу», – написал Козьма Прутков. Социальный архитектор как раз не флюс, а здоровый специалист гуманитарного профиля. Важно, что таких специалистов не готовят нигде в мире. Программы по обучению социальных архитекторов – программы уникальные продукты. В США существует НКО, которая связана с социальным проектированием, однако никаких государственных программ по социальному проектированию в США нет.
Важно также не путать профессию социального архитектора с профессией урбаниста. Урбанист действительно может касаться социальных и психологических аспектов, однако взгляд его заужен кирпичной стеной городской архитектуры. Здесь архитектура имеет буквальный характер, в отличие от архитектуры социальной.
Еще Пьер Бурдье иронизировал по поводу Карла Маркса о том, что социальный теоретик не отличал классы на бумаги от реальных классов. Задача социальных архитекторов в том, чтобы видеть эти различия, отшелушивать скорлупы и видеть рациональное зерно в тех проблемах, которые, казалось бы, на первый взгляд не разрешимы.
«Важно подчеркнуть, что социальный архитектор – это не специалист по выборам. – Отмечает господин Вафин. – Вернее, это и специалист по электоральным процессам, но одними выборами себя не ограничивающий. Как мне думается, в стремительно развивающемся мире, социальный архитектор будет также востребован в метавселенных, будет помогать строителям-программистам по социально-правовым, политическим и психологическим вопросам, например, отвечать на вопросы, как сделать так, чтоб не похитили цифровой аватар? как не стать политическим экстремистом в виртуальном мире, чтобы потом не загреметь в тюрьму? наконец, как не потерять свое собственно «Я», свою идентичность и связь с народом России?»