Кризис: Игроки и стратеги

Новое издание рейтинга российских миллиардеров по версии журнала «Финанс» за 2009 г. на первый взгляд мало что добавляет к информации о кризисе из других источников. Так, активы членов российской экономической элиты – если в качестве критерия включения в нее использовать размер состояния – сокращаются примерно теми же темпами, что и индекс РТС. Медианный размер капитала (в долларовом выражении) включенных в список 404 наиболее состоятельных россиян по сравнению с 2008 г. сократился на 62%. Среднее значение индекса РТС за январь – февраль 2009 г. сократилось по сравнению с аналогичным периодом 2008 г. на 73%.

Значения обоих показателей опустились даже ниже уровня 2004 г. (медианный размер капитала наиболее состоятельных россиян – на 26%, среднее значение индекса РТС за январь – февраль – на 9%). Однако более пристальный анализ говорит о том, что влияние кризиса на бизнес, во-первых, неоднородно и, во-вторых, эту неоднородность нельзя объяснить исключительно экономическими факторами.

Прежде чем приступить к изучению российской экономической элиты эпохи кризиса «под лупой», нужно сказать несколько слов о самом оптическом приборе – т. е. об источнике информации. Конечно, любые оценки состояний, построенные на основе экспертных оценок, пусть даже и привязанных к рыночной капитализации компаний, неточны. Официально декларировать и подтверждать свое состояние в России по-прежнему не любят. Однако сопоставление оценок состояний, полученных из двух других независимых источников за 2008 г. – «Коммерсант деньги» и российского издания Forbes, указывает на достаточно высокую степень надежности данных журнала «Финанс». Коэффициент корреляции оценок «Финанс» с оценками «Коммерсанта» равен 0,811 (N = 74), с оценками Forbes – 0,727 (N = 31).

Везение или расчет?

Влияние кризиса на личные состояния опосредовано тем, в какую отрасль направлялись основные инвестиции до его наступления. Когда рынок рос, отраслевые различия наблюдались, но именно кризис сделал их особенно рельефными. В наименьшей мере сократились суммарные активы тех, кто вкладывал в транспорт (в среднем на 32%), производство алкогольных напитков (на 41%) и продуктов питания (51%). В наибольшей степени пострадали те, чьи активы были вложены в энергетику (на 84%), строительство (на 83%) и металлургию (на 73%).

Нетрудно заметить, что в числе лидеров сокращения оказались вложения в те отрасли, которые в период бума выглядели наиболее привлекательными и перспективными. Объемы строительных работ, например, за первое полугодие 2008 г. выросли, по данным Росстата, на невероятные 122,4%, металлургическое производство в I квартале того же года выросло на 108,6%.

В этой ситуации возникает закономерный вопрос: решение инвестировать в отрасли, в наименьшей мере страдающие от кризиса, принятое задолго до его начала, являлось результатом случайности, простого стечения обстоятельств или же точного расчета и выверенной стратегии? Иначе говоря, можно ли рассматривать минимизацию ущерба от кризиса в качестве свидетельства обладания властью, в данном случае экономической, а не простого везения? Политолог Кейт Доудинг называет везением получение желаемого результата, не сопряженного с приложением специальных усилий. Этот подход позволяет отличить везение от власти, как раз предполагающей усилия по реализации своей воли даже вопреки обстоятельствам.

Игроки

Частично ответить на эти вопросы позволяет сравнение финансового состояния представителей различных поколений: родившихся в 1930, 1940, 1950, 1960 и 1970-е гг. – до и после начала нынешнего кризиса. В наименьшей мере от кризиса пострадали представители самого старшего из перечисленных поколения: их активы в среднем сократились всего на 17%. Этот кажущийся парадокс имеет простое объяснение: большинство представителей этого поколения (кстати, их всего около десятка в списке наиболее состоятельных россиян) постепенно отходят от дел, продав свои активы в 2007–2008 гг. Уход от активных дел накануне кризиса по возрастным соображениям позволил представителям старшего поколения сохранить свои капиталы, но термин «везение» в этой связи представляется более уместным.

Продажа бизнеса в 2008 г., еще несколько месяцев назад казавшаяся верхом неблагоразумия, ретроспективно, т. е. с точки зрения сегодняшней ситуации, выглядит весьма выгодным решением. Некоторые бизнесмены пошли на нее по соображениям возраста, некоторые – под давлением обстоятельств (еще вчера к ним приклеивали ярлык лузера), некоторые – в результате просчитанной стратегии. Чтобы попытаться отделить «игроков» (которым может везти или не везти, с кризисом или продажей бизнеса – не столь важно) от «стратегов» (которые добиваются желаемого при любой погоде), стоит внимательнее взглянуть на группу «победителей» – тех представителей российской элиты, кто либо не допустил уменьшения своих капиталов в 2009 г., либо добился их увеличения.

Стратеги

Всего таких в списке насчитывается 30 (никто из 40 наиболее состоятельных в 2009 г. россиян не попал в их число). На основе содержащейся в открытых источниках информации были проанализированы ключевые решения, принятые «победителями» начиная с конца 2007 г. Эти решения можно сгруппировать в две основные категории: 1) продажа бизнеса, не сопровождавшаяся началом сопоставимых по масштабам новых проектов, и 2) активная вовлеченность в бизнес-проекты.

Почти две трети «победителей» (18 человек, или 60%) оказываются, скорее, «игроками», которым повезло: они продали бизнес, не начав (или не успев начать) сопоставимый по масштабам новый. Большинство таких – среди представителей поколений 1930-х (100%) и 1950-х (82%) гг. Среди представителей поколения 1970-х гг., напротив, доля «стратегов» выше средней (80%). Оба представителя поколения 1940-х среди «победителей» тоже оказались «стратегами», но ввиду их малочисленности лучше воздержаться от обобщений.

Представители поколения 1960-х гг. составляют большинство списка самых состоятельных россиян (51%). Однако «стратегов» среди них не так много (55% от общего числа «победителей», родившихся в этот период, или чуть ниже среднего значения), большинство же, как показал кризис, оказались «игроками», которым «не повезло». Среднее состояние бизнесмена из группы «проигравших» от кризиса сократилось примерно в той же пропорции, что и индекс РТС, – на 70%.

Кризис высветил проблемный характер использования термина «элита» при описании экономически наиболее успешной части российского населения. В этом смысле стоит вспомнить аналогичный вывод, сделанный в книге «Проблема «элиты» в сегодняшней России» Львом Гудковым, Борисом Дубиным и Юрием Левадой в отношении российской элиты вообще: «Сегодняшняя российская элита не только фактически не имеет программ развития, но и не обладает... способностями к их выработке. В этих обстоятельствах можно говорить... об отсутствии в ней лидеров и даже самих представлений о лидерстве». Право на членство в элите как сообществе, способном генерировать идеи и программы развития и реализовывать свою волю несмотря на обстоятельства, нужно доказывать как раз в максимально неблагоприятных ситуациях. Среди же российских бизнесменов – даже наиболее состоятельных – это пока удается очень немногим.