А где Потудань? Утекла

Зрительного зала на этом спектакле нет, просто вдоль трех стен только что открытой Малой сцены выставлены некрашеные пронумерованные табуретки, чуть больше тридцати. А вдоль четвертой стены, игровой, вертикально стоят длинные неструганые доски, и на них тоже номера, продолжающие счет. Отец и сын (Сергей Качанов и Андрей Шибаршин) дважды выберут несколько досок для работы: на гроб и на детскую мебель. Есть и река: сухое русло, выщербленное в кирпичной стене художником Александром Боровским и подсвеченное Дамиром Исмагиловым.

С платоновским сюжетом Сергей Женовач работает так же, как с пространством: выкапывает из текста, высушивает до исподнего, подсвечивает, как картину на религиозный сюжет. Как нет быта на сцене, так нет плоти в театральной истории демобилизованного красноармейца Никиты и девушки Любы, у которых ничего не выходит в постели, потому что вся Никитина сила «бьется в сердце и приливает к горлу, не оставаясь больше нигде».

Любовь больше тела: Платонов видит в этом невыносимую муку, Женовач – возможность нравственного урока. Такого же, каким был «Захудалый род» – спектакль, установивший правила и принципы Студии театрального искусства, затеявший разговор о положительно прекрасных людях и душевном благородстве. В «Реке Потудань» у Женовача речь о том же: любить – значит терпеть и верить. Актерам Андрею Шибаршину и Марии Шашловой оставлены лишь детские нежность и стыд. Муки будут к радости, иначе в этом театре не получается. Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе. Начисто вымыт пол, и белоснежно исподнее.