Геометрическая утопия


Сейчас в Москве одна тема для разговоров – модная, светская, политически безопасная. «Вчера, не правда ли, был просто кошмар? Сегодня немного лучше, как вы находите?» И это отнюдь не про погоду. Точнее, своего рода погоду, но социальную. Это, конечно, про пробки.

Одновременно с ужасом в этих разговорах звучат плохо скрываемые восторг и гордость за свой город. Много машин – много денег, думаем мы, а уж деньгами-то мы гордимся, чем же еще? Нам страшно импонирует, когда в каких-то рейтингах Москва оказывается самым дорогим городом мира. Нам кажется, в этом сквозит востребованность, а ею мы не избалованы. Еще нам нравится, когда на улицах много машин, это значит, у нас много чего происходит, надо всюду успевать. На одну презентацию, на другую. Это признак культуры.

Но главное – пробки, парадоксальным образом, служат доказательством современности, динамизма нашего общества. Пробка – это потому, что наша неистовая воля к движению, наше новое молодое богатство наталкивается на статику и негибкость Москвы старой, советской, нерыночной. И ясно, что рано или поздно наша воля эту негибкость победит. Просто протаранит. Поедет на красный свет, передавит всех и вырвется на простор мирового развития. Пару раз это уже чуть было не случилось. Это я говорю как чудом спасшийся пешеход.

И вообще пробка – это позитивно.

У нас ведь не застой – у нас пробка! Как раз от того, что мы так стремимся к переменам. У нас в России, как известно, идут реформы, вот уже двадцать лет. И Запад все время боится, не остановит ли их какой-нибудь новый российский лидер. Никто почему-то не беспокоится, когда же они наконец победно завершатся, эти реформы: такое в нынешнем глобальном мире просто невозможно, мы все должны непрерывно двигаться, развиваться, приспосабливаться к меняющимся условиям.

В наших ли это интересах и не слишком ли это утомительно – другой вопрос, но реклама велит нам не останавливаться ни на секунду (покупать все новые и новые товары), начальник – не останавливаться на достигнутом (то есть искать новое место работы, поскольку в этом динамичном мире его компания внезапно лопнула), гаишник – проезжать прямо (потому что поворот налево внезапно отменен). Чем больше мы будем двигаться – тем больше взобьем жира вокруг себя, и тогда сможем немного отдохнуть, как муха в стакане сметаны. Может быть.

У нас «динамичный рынок», что, собственно, и есть причина таинственных пробок. Ни теснота самых широких в мире улиц, ни нелепость светофоров тут ни при чем. Просто в Берлине или Париже, где пробок чуть поменьше, рынок довольно-таки статичный, а в Москве надо «крутиться».

Москва – город моторизованных челноков. Город агрессивных одиночек, вышедших на рынок, как на большую дорогу. Одни выписывают круги в надежде встретить пассажиров, другие перевозят обналиченные суммы, которые нельзя доверить электронным сетям, третьи едут «решать вопросы», что в нашей стране возможно только в персональном контакте (часто с обналиченной суммой в руках) и никак не по телефону. Просто у нас, к сожалению, капитализм «с человеческим лицом», требующий личного общения.

Похоже, мы, как обычно, старательно и буквально воплотили образ, который был в нашем воображении. Образ такой: мировая рыночная цивилизация есть свободное броуновское движение, хаотическое и неспланированное, это мир свободы и конкуренции, где все хорошее происходит от всеобщего соперничества, которое ни в коем случае нельзя регулировать, а то, не дай бог, выйдет коммунизм. Одновременно это броуновское движение является линейным и должно вести куда-то за горизонт, в сторону прогресса.

Вот за эту геометрическую утопию мы сейчас и расплачиваемся, стоя в пробках.