Тихое сияние разума

«Даг Варон и танцовщики» – иллюстрация респектабельности, которую танец модерн обрел там, где его культивируют

Во Дворец на Яузе, где прошли московские спектакли компании Дага Варона, часть публики попала случайно. Вскоре после того, как сцену заполнили артисты – изумительно точные, мобильные, отзывчивые как сверхчуткие датчики, но внешне совершенно разнокалиберные, – зрители пришли в волнение: они заподозрили, что ни стройных хороводов, ни балетных линий, ни эстрады не будет. По ногам соседей негодующие стали выбираться из зала, крича, что Игорь Моисеев никогда вот не выпускал свой ансамбль в джинсах, а Lord of the Dance гораздо больше «cool». Можно было подумать, что труппа Дага Варона приехала в Россию не третий раз, а впервые, людей же в зал свезли на автобусах из окрестных пригородов.

Мощности оставшейся части зала были малы, чтобы устроить хореографу и его танцовщикам овацию. А они ее заслужили. Варон – наследник по прямой традиций американского модерна (он танцевал у самого Хосе Лимона, такой же столбовой фигуры в современном танце, как Петипа в классике). Он следует генеральной линии предшественников-абстракционистов, но в то же время наполняет спектакли теплотой и детской сентиментальностью. При этом Варон, хотя и является обладателем почетных степеней и профессорствует в университете, не стремится быть сложным. У него просто появляется на сцене человек, исполняя набор движений, выглядящий до ритуальности ясным и совершенно обыденным. Незаметно к нему пристраивается второй танцовщик, так же естественно ведущий свой «голос». Потом возникает третья фигура, четвертая, пятая – и лишь тогда выясняется, что их монологи сливаются в сложном полифоническом единстве. Геометрия постановок Варона, будь то отвлеченный Lux или посвященная погибшему в Пакистане заложнику-журналисту «Алхимия», завораживающе красива и в своей намеренной усложненности стремится соответствовать музыке, которую выбирает хореограф, – Арво Пярту, Филипу Глассу, Стиву Райху.

В этом царстве гармоничной размеренности нет революционного драйва – Варон следует за своими учителями, доверяя их рецептам и не пытаясь свернуть с намеченного ими пути. Это искусство, которому не надо бороться за выживание, яростно доказывать состоятельность, навязчиво демонстрировать виртуозность. Оно воспитало собственных творцов и собственных зрителей, ему не приходится извиняться перед случайной публикой за то, что оно не носит пачек и не бьет чечетку. Ему остается спокойно радовать тех, в ком этот ненавязчивый отвлеченный танец находит отклик.