«Мы уже, как саранча, почти сожрали все и всех», - Сергей Беляков, заместитель министра экономического развития РФ

Коррупция и чрезмерное госрегулирование - два главных препятствия для бизнеса в России, констатирует Сергей Беляков. Бизнес устал ждать улучшения ситуации и выводит капиталы из страны
Д.Абрамов/ Ведомости

2002

начал работать в «Базэле». Занимался взаимодействием с госорганами (GR). По совместительству работал помощником президента РСПП

2008

перешел в Минэкономразвития. Сначала работал советником министра, затем - директором департамента инвестиционной политики и развития частно-государственного партнерства

2012

назначен замминистра экономического развития

Поспорил с Путиным

Публично критиковать решения Владимира Путина чиновники не привыкли (такое позволяли себе немногие). Беляков же открыто выступил против возмутившего бизнес законопроекта президента о возврате следователям права самостоятельно возбуждать налоговые дела без учета позиции налоговиков. «Если у нас задача - задушить малый бизнес и начать посадки, то это эффективный механизм, в противном случае эту проблему надо решать другими способами», - говорил он в ноябре 2013 г. (цитата по ИТАР-ТАСС). Позиция была согласована с министром, это позиция министерства, объясняет Беляков: «Пока мое мнение востребовано, я буду его высказывать. Естественно, когда решение принято, мы его исполняем. Но в процессе обсуждения на меня никто не давит. Это принципиально важно».

Первую половину своей карьеры Сергей Беляков работал с государством со стороны инвесторов, вторую - с инвесторами со стороны государства. Возможно, поэтому он так откровенно критикует состояние инвестклимата в России: в отличие от большинства чиновников он понимает проблемы бизнеса, почему деньги не идут в экономику, а уходят из нее. Его задача - менять среду, отношения государства с бизнесом, искать то, что сейчас стало редкостью в России - выгодные проекты. И защищать бизнес от того, чего в стране в изобилии, - чиновников, коррупции и неэффективности. Добиться пока удалось немногого, честно признает он.

- Из списка участников Петербургского форума исчезли имена руководителей многих крупных международных компаний. На форуме будет второй состав американского и европейского бизнеса?

- Действительно, несколько руководителей крупных международных компаний в этом году не смогут приехать. Их всего 31 человек. Но поскольку подтекст вопроса - отказы из-за санкций, могу с уверенностью сказать, что таких отказов только 21, из них 15 - от американских компаний. Остальные руководители не смогут быть на форуме по другим причинам. Я так уверенно говорю об этом потому, что у нас личный контакт со всеми СЕО и мы точно знаем, почему кто-то из них не сможет приехать. В любом случае их отказ никак не скажется на качестве форума и его программе.

- Но это руководители самых крупных компаний.

- Назовите мне компанию, чей CEO не приедет, и я назову вам компанию этой же отрасли, которая будет представлена на уровне первого лица.

- Alcoa.

- Rusal. (Смеется.) У любой новости, и это вы лучше меня знаете, есть жизненный цикл - никто на форуме уже и не вспомнит, что эти 21 человек несколько недель назад отказались приехать. Отказ CEO компании не означает отказа компании от участия, будут вторые лица, отвечающие за развитие ее глобального бизнеса. Так или иначе руководство крупнейших мировых игроков будет на форуме. Едут первые лица европейских, азиатских, даже канадских, что удивительно, компаний. Конечно, отказ от участия в форуме создает неприятный фон. Но это не скажется на его работе. У нас очень качественный состав участников и форума в целом, и каждого мероприятия деловой программы.

Люди, которые отказались от участия в форуме, сами испытывают внутренний дискомфорт. Они действительно хотели приехать, но оказались под жесточайшим давлением своих властей. Я, кстати, был сильно удивлен, что такое давление на бизнес возможно в странах, декларирующих свободу слова, волеизъявления и т. д. Но пострадавшими оказались не мы, а сами компании.

- А как отказники объясняли свое решение? Может, неофициально.

- А это никакой не секрет. Причина отказа от участия (ранее уже подтвержденного) - давление госдепа США. Это и сам госдеп не скрывает. Нам сильно помогли коллеги из Белого дома. Они сами рассказали, что звонили в компании и открытым текстом предупреждали о нежелательности их участия в питерском форуме. Давос [президент США Барак] Обама не рекламирует, а Петербургский форум прорекламировал лично. И указание его администрации не участвовать в мероприятии говорит о том, какое значение они придают этому мероприятию.

- Почему же одни инвесторы отказались от участия в форуме, а другие приедут?

- У меня тоже возникал такой вопрос. Так и вертится на языке: что же это за глава компании, если он по звонку чиновника готов отказаться от слова, от интересов акционеров и не поехать? И почему американский бизнес в отличие от европейского демонстрирует зависимость от властей, готов быть инструментом достижения чьих-то целей? Но я могу их понять. Давление колоссальное. По сути, они рискуют столкнуться с санкциями уже не на российском рынке, а у себя дома. На самом деле в США и Европе ситуация разная, европейский бизнес жестче говорит с властями. Фактически европейский, особенно немецкий, бизнес выступил против политики давления, которая в качестве основного инструмента использует компании и их бизнес. В США, насколько я знаю, такие консультации тоже велись, но администрация США, видимо, решила, что если уж давить, то на всех. Получилось, давят на своих.

- А с нашей стороны компании не боятся санкций?

- Руководители компаний, с кем я лично общался, очень обеспокоены ситуацией, в которой не по своей воле оказались. Но нас им уж точно боятся не следует. Политика давления на бизнес для нас абсолютно неприемлема. И мы их об этом известили. Было личное письмо министра каждому СЕО с сожалением о его неучастии в форуме и заверениями в том, что это никак не скажется на бизнесе компании в России.

- Но ведь возможен эксцесс исполнителя, особенно на местах. Кто-то решит, что нужно разрывать отношения с американским бизнесом. От силового, от политического блока могут исходить другие указания?

- Больше всего я боюсь, что могут появиться настроения на бытовом уровне, что Америка - враг. Соответственно, и американские компании тоже. Но, надеюсь, этого не произойдет. Руководство страны на разных уровнях, от президента и до профильных министров, высказалось, что никаких санкций в отношении бизнеса не будет. Конечно, эксцесс исполнителя возможен. Но это происходило и происходит и вне дискуссии о санкциях. Это, пожалуй, самая большая проблема, когда чиновник решает, кому разрешить бизнес, а кому нет, и думает, что он вершитель судеб. В этом гораздо большая проблема для инвестклимата. Но для решения таких проблем есть Минэкономразвития и омбудсмен, компания всегда может попросить о защите. И, поверьте, у нас есть рычаги воздействия. Хотя масштаб проблемы пугает. И именно из-за масштаба мы не справляемся.

- Закрытие станций американской GPS разве не пример ответных экономических мер?

- Решение о закрытии станций GPS - ответная мера не на санкции, а на такое же решение американской стороны в отношении станций «Глонасс», которое было принято намного раньше. И продиктовано ровно теми же соображениями, что и решение американской стороны. Оба эти решения вне политики санкций.

- Первый вице-премьер Игорь Шувалов предлагал компаниям подумать о делистинге на зарубежных площадках и перерегистрации на Московскую биржу. Это будет добровольно-принудительный переезд?

- Это не принуждение, а скорее предложение поддержки, если компании примут такое решение. Если компании будут испытывать давление из-за того, что размещены на иностранных площадках, мы готовы оказать содействие в перерегистрации на Московской бирже. Но каждая компания будет сама принимать решение.

- Есть список желающих?

- Я не видел.

- И чиновники, и бизнес говорят, что деофшоризация сейчас может сработать, потому что бизнес опасается санкций и может перевести часть активов в Россию. Тем более что обсуждается амнистия для капитала. Должна ли она сопровождаться погашением недоимки?

- Во-первых, задача по деофшоризации российской экономики продиктована не рисками российских компаний из-за возможных санкций, а необходимостью изменить офшорный характер экономики. Во-вторых, это только одна из возможных мер антиофшорной кампании. Но если придется платить недоимку, то, думаю, никто не станет возвращать деньги в Россию.

- Много ли инвесторов, которые предупредили, что откажутся от проектов в России?

- Нет. И к слову, менеджеры, отказавшиеся ехать в Питер, как раз просили не воспринимать этот отказ как отказ от бизнеса в России. А мы и не воспринимаем. С точки зрения развития бизнеса как раз выгодно заходить в Россию: выигрываешь сразу весь рынок за редким исключением.

- У нас и без санкций обвалились инвестиции. Как бизнес объясняет свое нежелание вкладывать?

- Нестабильностью и по-прежнему высокими рисками. Нужно признать, что, несмотря на все предпринимаемые нами усилия, в целом климат для бизнеса нехороший. Уезжают все, у кого есть такая возможность. А начинается все с перевода денег за границу. Люди, бизнес выражают отношение к условиям инвестирования в Россию оттоком капитала, отсутствует предпринимательская инициатива. То, что вытянуло страну в 90-е. Малый, средний бизнес не развивается, его доля катастрофически мала. Мы улучшили и продолжаем улучшать регуляторную среду, но злоупотребления носят массовый характер. Разрыв между законами, регуляторной средой, описанной в виде нормативных документов, и практикой ее применения настолько велик, что изменения законов, подзаконных актов уже не сказываются на качестве системы регулирования. Более того, количество нормативно-правовых актов, на мой взгляд, превысило все разумные и даже неразумные пределы и становится причиной невозможности их исполнения. Отсюда попытки решить вопрос неформальным способом и коррупция. Тотальная, на всех уровнях. Вывод: основные проблемы - чрезмерное участие государства в регулировании институтов, неэффективность управления и, как следствие, коррупция. К вам всегда кто-нибудь может прийти и потребовать объяснить, причем даже не понятно, что объяснить. Скорее даже так: потребовать доказать свое право... Право на деятельность, на доход, который ты получаешь, на занятие помещения, земельного участка... Право на существование. И так действует целая армия бюджетников. Мы уже, как саранча, почти сожрали все и всех. Вот и инвестклимат. Радует, что почти.

- То есть «дорожные карты» не сработали?

- Как ни парадоксально, работают! Проблема несоответствия законов и практики действительно существует, а карты как раз и направлены на изменение законодательства. Но, во-первых, законодательство, конечно же, надо улучшать, сокращая и упрощая установленные им процедуры, а, во-вторых, неотъемлемой частью работы по «дорожным картам» как раз является обеспечение адекватного правоприменения. Конечную оценку - выполнено или нет мероприятие «дорожной карты» - дает бизнес на основании собственного опыта прохождения процедур. Но этого явно недостаточно! Есть риск, я прямо ощущаю эти настроения, что с «дорожными картами» мы становимся заложниками процесса. Мы измеряем результат вещами, которые не так важны для бизнеса, и закрываем глаза на серьезные проблемы. Мы на любую критику отвечаем: но ведь ситуация становится лучше. И оцениваем ситуацию в экономике по усилиям, предпринятым для ее улучшения. Оправдываем себя, а в итоге убиваем предпринимательскую инициативу. По сути, рецепт один - работать начать и воровать перестать. Но это сложно. Особенно с точки зрения контроля - проще принять программу мер, обеспечивающих рост ускорения экономики. Создать министерство, агентство и т. д.

- Зато не принимаются важные законы, например о государственно-частном партнерстве, без которого инвесторы боятся идти в региональные ГЧП-проекты.

- Только что мы получили замечания ГПУ. Сейчас изучаем их. Расстраивает позиция коллег из других ведомств, например ФАС. Сначала они на площадке Государственной думы заявили, что все их опасения сняты, а потом на другой - на совещании в правительстве - представили на ту же редакцию законопроекта новые. Я разочарован. И сменой позиции ФАС по ранее согласованной редакции поправок, тем более что мы учитывали позицию ФАС. И еще больше тем, как это происходит: о новой позиции мы узнаем только на каком-нибудь совещании, а накануне нас уверяли, что она неизменна.

- На фоне улучшения административных процедур принимаются разрушительные для инвестклимата решения: объединение судов, восстановление права следователей самостоятельно возбуждать налоговые дела, сворачивание накопительной пенсионной системы. Принимаются они за закрытыми дверями, без обсуждения. И эти решения, способ их принятия, кажется, перевешивают все «дорожные карты».

- Это не совсем так. Последствия объединения судов мне трудно пока оценить. Надеюсь, опыт реформы системы арбитражных судов и судопроизводства позволит обеспечить движение в сторону повышения эффективности судебной системы. Да решения практически и не принимаются без обсуждения. Проблема, как я уже говорил, что к жизни эти решения имеют мало отношения. Пример: в принципе, если бы следователи руководствовались здравым смыслом и не только буквой закона и желанием использовать его для давления на бизнес, а еще и духом закона, то такая передача не стала бы проблемой. Но сегодня система устроена так, что каждый госслужащий доказывает свое право на существование, доказывает какими-то действиями. И почти всегда адресатом этих действий выступает человек, предприниматель, компания. Но оценивает чиновника не человек (простой гражданин), предприниматель, компания, а его непосредственный начальник, такой же чиновник. И вот мы получаем в качестве критериев оценки такие показатели, как количество возбужденных дел, количество вынесенных обвинительных судебных решений, количество неоспоренных или выигранных решений о доначислении налогов, размер доначисленных налогов, количество выявленных нарушений ПДД, объем выписанных и собранных штрафов и т. д. Критерии эффективности карательной машины (которая, безусловно, должна быть) не способствуют созданию условий для отказа от нарушений, а, наоборот, стимулируют находить эти нарушения везде и во всем. Карательная функция из исключительной превратилась в основную функцию государства. Государство превращается в карательное. Экономика стала носить мобилизационный характер. Такой экономикой можно управлять директивами. Но рост, если и будет, будет очень краткосрочным.

- Есть ли пакет мер поддержки малого и среднего бизнеса?

- Доступ к кредитам: создано специальное агентство кредитных гарантий, у которого есть четкий бизнес-план (за пять лет выдать гарантии минимум на 440 млрд руб., по ним должно быть выдано кредитов на 825-880 млрд. - «Ведомости»). Поддержка несырьевого экспорта, в том числе для продукции малого и среднего предпринимательства. Доступ малых предприятий к закупкам компаний - естественных монополий. Уменьшение доли государства в экономике через сокращение его функций, улучшение регуляторной среды и развитие конкуренции.

- Масштабная приватизация провалилась, уже и Минэкономразвития признало, что планы будут пересмотрены.

- Не согласен! Мы реализуем план приватизации и не собираемся от него отказываться. А то, что в него вносятся корректировки, вызвано конъюнктурой рынка и всегда следствие консультаций с инвестбанками. Но не может быть никаких сомнений: для нас приватизация очень важна! И с точки зрения институциональных эффектов в части сокращения доли государства в экономике, и с точки зрения доходов бюджета.

- Но при этом доля государства в экономике России выросла...

- Да, надо смотреть, сколько мы купили и кому продаем.

- Несколько лет назад был создан специальный инструмент привлечения иностранных инвестиций при условии государственного софинансирования - Российский фонд прямых инвестиций. Он уже получил взнос на $2 млрд, лимит - $10 млрд, ему обещаны нераспределенные средства ФАИП. Но найти, во что можно с выгодой вложить деньги в России, оказалось непросто. Пока примерно половина полученных денег не вложена. Как оценивается работа РФПИ?

- Мною - очень хорошо! Есть объективные показатели - цифры. Фонд привлек в российскую экономику более $3,8 млрд, из них только $900 млн - средства РФПИ, а более $2,9 млрд - средства соинвесторов. Такое соотношение инвестиций - показатель высочайшего доверия наших иностранных партнеров и к фонду, и к его команде, и к перспективам инвестирования в российскую экономику. Честно скажу, меня настораживали цифры, характеризующие минимальную доходность инвестиций, но результат выше всяких ожиданий. В сделках, где РФПИ уже осуществил первые выходы в части своих инвестиций в ММВБ и «Ростелеком», она составила 23 и 39% годовых соответственно. Факты, как говорят, вещь упрямая, потому не только я так оцениваю фонд.

Хотя сложности с проектами, конечно, есть.

- Их мало.

- Пока да. То есть потенциальных проектов много, но до реальных сделок дело доходит редко. Либо проекты недостаточно подготовлены, либо высоки риски их реализации и это отпугивает инвесторов. Еще одна проблема заключается в том, что все хотят заработать на проекте, что неплохо само по себе. Плохо, что эти все - чиновники, особенно на региональном уровне, имеющие либо аффилированные с ними компании, которые всеми правдами и неправдами навязывают в партнеры, и то, что заработать хотят быстро, здесь и сейчас. Вот ими бы нашим правоохранительным органам и заняться, улучшая среду для бизнеса! Потому и зарабатывают не с доходов, а с расходов. И везде так, куда ни сунься. Мы привозили инвесторов из Китая на Дальний Восток еще до того, как было создано Минвостокразвития. Они приехали, пообщались с чиновниками и сказали: «Спасибо, мы лучше где-нибудь в другом месте».

- И какой выход из этой ситуации? Как менять среду?

- Работа по улучшению инвестиционного климата - это не только «дорожные карты», законодательство и правоприменение. Это создание комфортной дружелюбной среды для человека, помощь государства зарабатывать деньги и в том, чтобы предприниматель, да и просто любой человек, имел больше возможностей стать успешным. И такой подход должен быть нормой, а не исключением. Не должно любое общение с государством в лице полицейского, инспектора какой-нибудь службы, чиновника превращаться в хождение по мукам. Где-то это уже удалось. Залог успеха - личный контроль руководителя. Пока, к сожалению, так. Пока, к сожалению, внутренней культуры отдавать себя, а не отбирать себе совершенно нет. Удалось там, где руководитель ведомства (например, ФНС, ФМС) или региона (Калуга, Татарстан) определили это для себя приоритетом и занимаются этим ежедневно. Система воспринимает такой контроль и адаптируется к этим стандартам. Но без личной заинтересованности руководителя пока не получается. И только «дорожными картами» проблему восприятия государства на всех уровнях как полицейского, изначально настроенного наказать, не решить.