Промышленность на пределе
Начиная с 1993 г. Лаборатория конъюнктурных опросов Института экономики переходного периода (ИЭПП) ежеквартально выясняет примерно у 800 предприятий, какова степень загрузки их производственных мощностей. Перед кризисом 1998 г. компании задействовали лишь 40–45% производственных фондов (см. график). Еще в 1999 г. из-за большого резерва неиспользуемых мощностей реальный ВВП был на 10–20% ниже потенциального, подсчитали экономисты Международного валютного фонда (МВФ) Нинке Оомес и Оксана Дынникова.
С 1999 г. загрузка мощностей выросла на треть, а в отдельных отраслях – больше чем наполовину. Сейчас, по данным декабрьского опроса ИЭПП, она на максимальном уровне за все время опросов. В промышленности используется 67% мощностей (шесть лет назад – 51%), в химии и нефтехимии – 72% (56%), в производстве стройматериалов – 78% (47%), в легпроме – 68% (43%). “Российская экономика столкнулась с растущими ограничениями со стороны предложения на рынке товаров”, – констатируют Оомес и Дынникова в докладе о загрузке мощностей.
К “естественному” уровню использования труда и капитала промышленность, по оценке экономистов МВФ, приблизилась уже в 2003–2004 гг., а в 2005 г. фактический объем производства, вероятно, превысил потенциальный. Пока “естественный уровень не был достигнут, на увеличение спроса компании могли ответить повышением загрузки, а теперь – лишь наймом дополнительных рабочих рук и увеличением основных фондов, что повышает издержки предприятий и ведет к инфляции”, пишут Оомес и Дынникова. “Если задача заключается в снижении инфляции и повышении темпов роста, то реформы должны быть сосредоточены не на стимулировании спроса, а <...> на снятии ограничений со стороны предложения”, – резюмируют они.
О недостатке свободных мощностей и людей говорят и предприниматели. “Все конкурентоспособные мощности загружены еще с 2004 г., а неиспользуемые – это лишь груда металлолома”, – констатирует президент металлургического холдинга “Маир” Виктор Макушин. Уже второй год, по его словам, “Маир” наращивает производство только за счет модернизации. А развитие пищепрома сдерживают смежники – сельхозпредприятия, говорит председатель совета директоров “Вимм-Билль-Данна” Давид Якобашвили: “[Их] старое оборудование полностью негодное, а для механизации нужна система кредитования”.
Очень серьезным ограничителем становится слабая инфраструктура, рассказывает Алексей Кожевников, вице-президент “ВМП-Корп”: “За подключение жилого дома к энергосетям в Москве и области надо заплатить 1–1,5 млн евро, а за подключение нового ресторана – 30 000–50 000 евро, что неподъемно для малого бизнеса”. Еще 5–6 лет назад городских возможностей хватало на присоединение новых объектов, теперь же это большая проблема: подключение нового здания к энергосетям, газу, водоснабжению и канализации обходится в 10–20% его стоимости и “учитывается в цене”, говорит руководитель службы инвестора строительной компании “Новая площадь” Даниил Пелипенко.
К этому добавляется и кадровый дефицит. “Любой станок можно заказать и привезти, но не хватает людей”, – отмечает Сергей Недорослев, председатель совета директоров “Каскола”. Чтобы вырастить менеджера до уровня руководителя проекта, нужно 2–3 года, но при “достижении зрелости” их начинают переманивать сырьевые и государственные компании, рассказывает Недорослев, а конкурировать с ними по зарплатам авиапромышленность не может.
Со временем эти проблемы будут усиливаться. Автопарк иномарок, потребляющих высокооктановые бензины, растет на 0,5 млн ежегодно, но новых НПЗ не строится, а на модернизацию 28 действующих нужно $15–20 млрд и 3–5 лет, рассказывает руководитель отдела по связям с инвесторами “Лукойла” Геннадий Красовский. Уже в ближайшие 2–3 года на рынке может возникнуть дефицит бензина, прогнозирует он: “Несколько лет назад у заводов были стабильные запасы бензина на 2–3 недели, а сейчас он разлетается с колес”.