Георгий Боос, губернатор Калининградской области
Встречу с “Ведомостями” калининградский губернатор Георгий Боос назначил в офисе московской компании “Светосервис”, которую он создал в начале 1990-х. Половину холла занимает целый лес фонарей и светильников – “образцы готовой продукции”. Главный акционер крупнейшего в России светотехнического предприятия (по закону о госслужбе свои акции Боос передал в траст) уже 10 лет занимается политикой и в разговоре не упускает возможности подчеркнуть, что считает свое губернаторство “партийным проектом “Единой России”. Однако о своем опыте в бизнесе он тоже не забывает. О том, как все это помогает ему собирать больше налогов, привлекать инвестиции и договариваться о транзите с Литвой, Георгий Боос рассказал в интервью “Ведомостям”.
– Вы уже год работаете губернатором Калининградской области. Что за это время изменилось в регионе?
– Качество жизни меняется довольно медленно. За один год нельзя построить достаточно жилья для всех, нельзя поменять всю систему образования, отремонтировать все школы, построить спортивные площадки, современные медицинские центры, дороги – короче, много чего нельзя. Единственное, что я сейчас воспринимаю как позитив, – это изменения в глазах людей, у них глаза другие стали за этот год. Они поверили в то, что тенденции заданы в правильном направлении. Конечно, это в основном субъективное ощущение, хотя социологические измерения тоже фиксируют перемены в настроениях людей.
– В областном правительстве министром промышленности работает создатель сети супермаркетов “Виктория” Николай Власенко, министром инфраструктуры – совладелец сети “Вестер” Николай Рольбинов, а министром сельского хозяйства – учредитель консервного холдинга “ОВА” Андрей Романов. Это была ваша идея – нанять себе в заместители местных магнатов?
– Могу сказать точно, что это была не их идея. Мне даже пришлось кое-кого из них уговаривать – у них были сомнения в собственной готовности к такой работе. Ведь, приходя на госслужбу, надо отречься от предыдущего жизненного уклада. Успешные предприниматели на уровне крупного бизнеса – это уже отлаженный менеджмент, сформированный стиль жизни. А здесь все надо начинать заново, причем в условиях каждодневного напряженного рабочего графика с высокой степенью общественной ответственности. Мне пришлось убеждать коллег, что они готовы к этому. А к чему не будут готовы, там они найдут в моем лице хорошего наставника. Мне кажется, что они не жалеют, что им нравится.
– Вас все устраивает в работе бывших предпринимателей на государство?
– У чиновников и бизнесменов прямо противоположное отношение к делу с точки зрения соотношения процесса и результата. Для чиновника важен процесс, а результат зачастую может быть даже опасен, потому что может означать окончание его деятельности. А для бизнесмена нужен результат, для него процесс – всего лишь препятствие для достижения этих результатов. А результат – ступенька для достижения следующего, еще более серьезного и амбициозного результата. Нет сомнений, что бизнесмен, приходя во власть, привносит туда предпринимательский подход. В итоге продуктивность и эффективность работы власти с приходом туда бизнесменов резко повышаются. Бизнесмены более системны и жестки, легко расстаются с неэффективными чиновниками. Но в отношении интересов людей такой жесткости уже не возникает, потому что власть как раз и нацелена на решение их проблем. Грубо говоря, предприниматель, придя во власть, просто не может поставить перед собой такую задачу – дать умереть 30% населения, чтобы 70% жилось хорошо. Его задача – не дать умереть 30%, создав для 70% условия для работы и движения вперед, чтобы потом обеспечить в том числе и те самые 30%. Таким образом, власть с приходом бизнесменов начинает больше работать на людей, чем прежде. И люди оценивают такую власть выше и уважают больше. Посмотрите, сегодня все современные молодые руководители, которые вышли из бизнеса, оцениваются позитивно в регионах: [Александр] Ткачев в Краснодарском крае, [Александр] Хлопонин в Красноярском крае, на Чукотке [Романа] Абрамовича на руках носят.
– На первой встрече с местными предпринимателями вы, говорят, припугнули любителей налоговой оптимизации.
– Да, я прямо сказал, что налоги надо платить, а на тех, кто не будет платить, у меня найдется управа. Раньше бизнес, злоупотребляя дырами в налоговом законодательстве, любил иной раз пошалить. И при этом требовал несимметричного к себе отношения – различных бонусов, в том числе бюджетных, лицензий на добычу природных богатств. Я объяснил, что такая практика ни к чему не приведет и, более того, будут неприятности. И я так понимаю, что мне поверили. Поступления в консолидированный бюджет за год увеличились почти на 3 млрд руб.
– А что конкретно вы для этого делали?
– Я всех предупредил, в том числе и через СМИ, что у предприятий, платящих зарплаты ниже минимального по области уровня, будут проблемы. Если вы ведете свой бизнес подобными методами, т. е. платите зарплату в конверте, вы нарушаете конкурентную среду. Ведь у таких предпринимателей за счет экономии на налогах формируется дополнительная маржа, не говоря уже о том, что он обналичивает эти деньги по всяким схемам. Должен ли я таких участников рынка допускать до различных тендеров – например, по продаже земли под строительство жилья? В условиях тендера учитывается множество факторов, в том числе и фактор наличия реальной квалификации у работников. А реальная квалификация всегда подтверждается реальной заработной платой, которую можно подтвердить документально. Хороший специалист не будет работать за 2000 руб. в месяц. А если вы настаиваете, что у вас все зарплаты законные, какого уровня квалификации ваши рабочие? Может, они и построят дом, но, когда он рухнет, кто понесет за это ответственность? Поскольку я имею определенный опыт в бизнесе, мне несложно увидеть в финансовой отчетности, какой платеж является обналичивающим. При этом у меня есть возможность сосредоточить внимание различных силовых структур – налоговых, правоохранительных – на деятельности этих предприятий.
– Неужели вы лично анализируете налоговую отчетность местных предприятий?
– Да, если налогоплательщик из разряда крупных (при количестве работающих более 100. – “Ведомости”). По остальным налоговые органы сами проводят анализ.
– Жителям области ваше правление наверняка уже запомнилось отменой таможенных льгот на ввоз иномарок. Не боитесь потерять популярность?
– Дело в том, что жители Калининградской области имели право ввозить без уплаты пошлин и НДС по старому закону о свободной экономической зоне. Но на внутреннем рынке автомобиль стоил примерно столько же, сколько в других регионах РФ. Маржа в виде $50–70 млн евро за ввоз 10 000–12 000 автомобилей в год перекочевывала в бюджет четырех известных в Калининграде семей, контролировавших этот рынок, и небескорыстных чиновников. Новый закон об особых экономических зонах дал возможность калининградцам на льготных условиях купить по последнему автомобилю для себя этой весной. В СМИ было много рассуждений на тему, что это удар по жителям области. А если вы сравните реальные цены местного автомобильного рынка с ценами в других регионах, то увидите, что разницы фактически никакой не было. Многие калининградцы даже покупали машины в московских салонах. А это значит, что таможенные преференции даны были не жителям области, а этим четырем семьям.
– Вы же теперь их враг. Мести не боитесь?
– Разве я действовал исподтишка? Заранее все объяснил, отчего и почему. Как сказал, ровно так и сделал.
– Что еще изменилось в областной экономике после принятия закона об ОЭЗ?
– Рано подводить итоги – закон вступил в действие совсем недавно. Хотя резидентов в особой экономической зоне зарегистрировано уже довольно много. Суммарный объем инвестиционных проектов – уже около 30 млрд руб. А наши предельные возможности на сегодняшний день – 50 млрд руб. в год, больше мы просто физически не сможем переварить. Среди заявок есть довольно крупные – на 5–7 млрд руб. Это, например, мясоперерабатывающий завод, производство замороженных полуфабрикатов типа готовых обедов и пиццы. Есть заявка на строительство крупного зверохозяйства, которое позволит нам занять 60% российского рынка норковых шкурок.
– А почему к вам не идут зарубежные автомобильные концерны?
– Toyota, Mitsubishi, Honda предпочитают создавать площадки в Центральном федеральном округе, потому что их производства ориентированы на российский рынок. А в Калининграде в силу транспортных причин выгоднее производить автомобили для европейского рынка. Японские концерны в свое время размещали свои заводы в Финляндии, чтобы продавать машины и в Европе, и в России. Так что японские машины мы уже упустили. А европейским автопроизводителям калининградская площадка изначально не нужна. Но есть еще американские, корейские и китайские концерны, которые могли бы сосредоточить производства автомобилей для Европы у нас. Такие предложения есть, но пока они на стадии проработок и общих обсуждений.
– Участники мясного рынка утверждают, что импортеры активно используют серые схемы для ввоза мяса из Польши через Калининград.
– Такое мнение, по большому счету, формирует только один крупный предприниматель, работающий в мясной отрасли. Поскольку первичная мясная продукция и создает конкуренцию его не сильно удачному проекту в области выращивания скота, ему приходится как-то воевать с этой конкуренцией, в том числе и формируя определенное мнение в политических кругах. Теперь по существу дела. Россия потребляет примерно 650 000–700 000 т мясного фарша ежегодно. Из этого объема около 30 000 т производится в регионах РФ. Еще около 100 000 т производилось в Калининградской области, остальное составлял импорт. Как только федеральное правительство ужесточило правила беспошлинного ввоза фарша из Калининграда, наша ниша была полностью занята импортом. В результате цена на фарш сразу взлетела, как следствие, подорожала колбаса. Безусловно, американские и бразильские производители были очень довольны. Я вот считаю, что ничего страшного не было в том, что Калининград поставлял 100 000 т фарша на “Микоян” и “Клинский”, а кто-то, наверное, видел в этом большую опасность для российского производства.
– На мясном рынке рост поставок мясной продукции из Калининградской области связывали с серыми схемами: в 2003 г. было 100 000 т, а за 10 месяцев 2005 г., т. е. до введения запрета, – 170 000 т.
– Как раз в 2005 г. в области и были введены новые мощности по производству мясного фарша. Поэтому и поставки в Россию росли. Конечно, нерадивые предприниматели пользовались серыми схемами: солили или перчили [импортное] мясо или куриные ножки и поставляли его в Россию уже как готовую российскую продукцию. Схемы правительство прикрыло, но заодно закрыло все поставки мясного фарша из Калининграда. Сейчас уже принято решение федеральным правительством, что фарш откроют. А схемы так и будут закрыты.
– Поставки фарша возобновятся благодаря вашим стараниям?
– Да.
– Этим летом Литва угрожала перекрыть железнодорожный транзит в Калининградскую область в ответ на затяжной ремонт нефтепровода “Дружба”, проходящего по ее территории. Теперь вы форсируете открытие паромной переправы между Усть-Лугой (Ленинградская обл.) и Балтийском. Паромы действительно могут решить проблему?
– Железнодорожная паромная переправа полностью закрывает внутренние потребности Калининградской области – 1,5 млн т грузов в год. Более того, по стоимости транспортировки грузов паром на 20% дешевле железнодорожных перевозок через территорию Литвы. Сроки поставок грузов – 32–33 часа, но с учетом более быстрой процедуры растаможивания финальный срок будет даже чуть быстрее. При пересечении наземных границ грузы из России или в Россию попадают минимум за 40 часов. Поэтому железнодорожная паромная переправа, я уверен, имеет очень хорошие перспективы. Кроме того, в Балтийске одновременно может работать 10 паромов. Это уже грузооборот под 15 млн т в год. А ведь рядом еще и автомобильная паромная переправа. Но, естественно, паромы не решают проблему грузоперевалки через Калининградский порт. Речь идет о грузах, которые раньше шли через Белоруссию и Литву до Калининградского порта, откуда отправлялись в другие пункты назначения. Если Литва введет санкции, эта часть грузопотока пострадает.
– Насколько серьезна эта угроза?
– Я на 99,9% уверен, что Литва санкции не введет. Официальных заявлений от Литвы на эту тему нет – только опровержения. Ни один разумный политик не откажется от доходов собственной страны. Мы ведь, когда везем грузы через Литву, платим за провоз грузов, причем по повышенным ставкам, как сейчас выяснилось. Если Литва пойдет на ввод санкций, Россия будет вынуждена принять ответные меры. Разумеется, будут убытки у литовских железных дорог, литовского порта Клайпеда и Калиниградского порта. Но России как стране эта ситуация ущерба не нанесет. Другое дело – Литва, маленькое транзитное государство. Поскольку у России есть порт в Калининграде, Литва может очень выгодно загрузить мощности Клайпеды, но только не в ущерб Калининграду. Собственных грузов Литвы недостаточно для загрузки даже 10% мощностей Клайпедского порта. Соответственно, Литве необходимо дружить с Россией. Порты Калининград и Клайпеда развиваться могут только вместе. Вместе можно развить их до такого состояния, чтобы переваливать 100–150 млн т грузов в год через весь этот комплекс – к взаимному богатству и удовольствию. Либо мы будем переваливать 2–3 млн т собственных грузов в год, и порты эти умрут, как и железная дорога.
– Курорты Восточной Пруссии, которые сейчас входят в Калининградскую область, были когда-то одними из лучших в Европе. Не хотите ли вернуть им былую славу?
– Сейчас мы как раз заняты разработкой программы развития курортно-рекреационной зоны. Будем привлекать к работе ведущих международных консультантов, таких как Boston Consulting Group или McKinsey. Финансировать программу регион будет совместно с федеральным бюджетом в пропорции 50 на 50.
– На сайте областной администрации есть приглашение к частным компаниям заключать концессии в жилищно-коммунальной сфере. Много ли желающих?
– С потенциальными российскими концессионерами встречи были, но только на уровне изучения ситуации. Из зарубежных компаний пока никто не приходил, хотя приглашения мы рассылали всем. Западных инвесторов смущают государственные ограничения на рост тарифов в ЖКХ. Но главная причина в том, что до сих пор на федеральном уровне не утвержден типовой контракт с участниками концессионных соглашений.
– Как вы считаете, Калининграду может быть возвращено историческое название Кенигсберг?
– Нет такой проблемы в принципе. В обиходе те, кто хочет, называют город Кениг (это местный сленг), а те, кто хочет, – Калининград. И никто не говорит Кенигсберг. Я закидывал в разных аудиториях такой вопрос – просто для себя, чтобы понять общественные настроения, – и обнаружил весьма нейтральную реакцию. Хотя название Калининград не очень-то соответствует городу – Калинин там никогда не был и, как теперь выяснилось, в истории его роль была не слишком приглядной: добродушный всесоюзный староста, за спиной которого, в том числе и с его молчаливого согласия, происходили тяжелые для страны вещи. Но при всей спорности названия это явно не тот вопрос, который сегодня стоит на повестке дня.