Вояж с гробом

Когда два года назад в мире прогремел французский триллер «13» Гелы Баблуани, многим показалось, что его следующий фильм «Наследство», который он решил сделать вместе со своим отцом, мэтром советского кино Теймуразом Баблуани, задуман как осознанная передышка. Спокойное возвращение к истокам – на грузинскую почву перед очередным рывком на Запад. Особенность триллера «13» (про юношу, который нечаянно втягивается в игру, где ценой – жизнь) была ведь в невероятной детективности и непредсказуемости. «13» – редкий в наши дни фильм, сюжет которого можно признать новым. Поди-ка придумай второй такой подряд!

Но посмотрев «Наследство», с изумлением обнаруживаешь, что психологической непредсказуемости в нем не меньше. Похоже, она становится фирменным знаком Гелы Баблуани, имеющего все шансы стать фигурой в европейской режиссуре (а может, и американской: сейчас он готовит голливудский ремейк «13»).

В «Наследстве» четверо французов, включая двух девушек, путешествуют по Грузии и более чем шокированы бедностью и разбойностью местной жизни, даже тбилисской, где у тебя посреди бела дня могут выхватить из рук видеокамеру, а наутро продать обратно через левую комиссионку – и жалобы бесполезны.

Еще больший шок французы испытывают в тот момент, когда в автобусик, на котором они тащатся в отдаленные горы, подсаживаются юноша и старик с пустым гробом. Юношу играет тот самый Георгий Баблуани, сын Теймураза и брат Гелы, который сыграл и главного героя «13». Выясняется, что внук и дед едут в деревню кровных врагов, где деда должны застрелить. Он идет на самопожертвование, чтобы счет смертей в давней вражде наконец сравнялся и молодые мужчины обоих родов могли больше не опасаться пули мстителя.

Дальнейшее развитие фильма в этот момент кажется очевидным. Конечно, французы, преодолев ужас, постепенно поймут, что в иных нравах, которые поначалу кажутся варварскими, свои культура, справедливость и мудрость, которые нужно уважать. Фильм, однако, делает гораздо более хитрый поворот и наводит на куда более серьезные наблюдения. Дело не в том, какая культура более наивная, какая более дикая, какая более мудрая. Дело в том, что происходит при столкновении Запада с его гуманизмом и рационализмом и древней культуры, в которой традиции, в том числе дикие, на взгляд европейца-гуманиста, хранятся столетиями.

Говоря о столкновении, которое являет «Наследство», уточним, что речь ведь не о сшибке столь разных, почти несовместимых культур, как американская и иракская. Речь идет о культурах более близких: обе – христианские. Кроме того, речь не идет о попытке европейцев активно повлиять на события – вызвать, например, полицию.

Тем не менее даже легкое вмешательство европейцев в ситуацию (из самых благородных побуждений) и даже одно их присутствие при конфликте приводит к тому, что дела идут не лучше, а гораздо хуже.

«Нельзя восхищаться насилием»

Гела Баблуани, режиссер

– Когда вас назвали надеждой французского кинематографа, вы почувствовали себя звездой? – Нет, конечно. Другое дело, что если прежде было трудно находить деньги и я сам себе был продюсером, то теперь наладились отношения, например, с прокатчиками. – Между грузинской и французской культурами много общего. Но вы сделали фильм о их принципиальной разнице. – Хотя я говорю сейчас по-французски, мне все-таки кажется, что разницы не быть не может. Грузинская культура такая сильная и мощная, что грузин никогда не перестанет быть грузином. Именно это меня и привлекает: ты продолжаешь жить прошлым, Грузией, но это прошлое соединяется с новым настоящим. – Что ваши персонажи-французы выносят, столкнувшись с кровной местью? Только ужас? Или восхищение чем-то настоящим, древним? – Нельзя восхищаться убийством, насилием. Тут важно, что герои-французы оказываются во власти ситуации. Они душой ощущают, что не способны на нее повлиять. И после они уже никогда не будут такими, как прежде. – Вы хорошо знаете и любите советское кино. За что? – За работу над кадром. За работу со звуком. В советское время звук не записывали на съемочной площадке. По современным меркам это дикость и техническая отсталость. Но на самом деле это давало режиссеру дополнительные творческие возможности. Не опираясь на записанный звук, он так выстраивал при монтаже изображение своей картины, что она приобретала понятный и почти законченный вид. А уже потом начиналась отдельная тщательная работа со звуком! Фильм «13», кстати, я монтировал без звука. – Американский ремейк «13» в точности повторит французский оригинал? – Не совсем – действие будет погружено в американское общество, появится много дополнительных персонажей. И фильм превратится из черно-белого в цветной.