Брат во славу сестры
Премьера “Кремлевского балета”, задержавшаяся на целый час из-за традиционной очереди перед Кутафьей башней, была оттянута еще минут на 10 – Андрис Лиепа не мог упустить возможности появиться перед полным залом Кремлевского дворца. Златокудрый, розовощекий, элегантно одетый, с наслаждением игравший бархатными модуляциями собственного голоса, он воплощал представление глянцевых журналов о рыцаре, возрождающем традиции высокого искусства. Укрепившись перед кричаще-синим занавесом с золотыми буквами, карикатурно воспроизводящим эскиз Бакста, Лиепа поведал о своей новой идее, галактические масштабы которой затмевают даже дягилевский размах.
Судя по воодушевлению руководителя, премьера, счастливыми свидетелями которой оказались собравшиеся, должна в ближайшие месяцы покорить мир от Антарктиды до Арктики. Если бы ее продвигал любой другой продюсер, можно было бы быть уверенным, что затея обречена на провал. Лиепа, лет 15 эксплуатирующий золотоносную жилу легенд о “Русских сезонах” и ностальгии о великих триумфах русского искусства, уже выжал все, что мог, из самых знаменитых спектаклей антрепризы Дягилева – “Жар-птицы” и “Шехеразады”, сделав из них фильмы и растиражировав по миру с помощью труппы Мариинского театра. “Синий бог” к балетам великим не относится – от него остались не легенды, а всего несколько фотографий Вацлава Нижинского, для которого Михаил Фокин поставил заглавную партию, и эскизы костюмов Бакста. Но Лиепа – виртуозный продавец воздуха. На этот раз он добавил в привычный коктейль Николая Цискаридзе – их с Илзе Лиепа блестящий дуэт сложился несколько лет назад во время работы с Роланом Пети над постановкой “Пиковой дамы”.
Теперь главному танцовщику России была предоставлена самая естественная для него роль – изображать легенду. Однако до появления Цискаридзе нужно было продержаться полчаса. Либретто балета когда-то стало дебютом в театре юного Жана Кокто. Но прошедшие со времени премьеры 90 лет славы Кокто не усовершенствовали этот опус, созданный по лекалу “Шехеразады”. Индийская легенда о синем боге, снизошедшем на землю, чтобы ради любви спасти смертного от посвящения в жрецы, идеально подходила для ориентального балета. Либретто гораздо более запутанно, чем в прославленной нагромождением нелепостей “Баядерке”, зато в нем был предусмотрен простор буйству красок Льва Бакста, прихотливым извивам хореографии Михаила Фокина и непревзойденным полетам Вацлава Нижинского. Тем не менее спектакль, создававшийся в скандалах между Фокиным и Дягилевым, вышел настолько неудачным, что исчез из репертуара после нескольких показов.
Окружив воскрешение “Синего бога” ностальгией о прекрасной ушедшей эпохе, Андрис Лиепа предпринял еще один шаг для удачного продвижения спектакля: в хореографы он позвал Уэйна Иглинга, в недавнем прошлом арт-директора Национального балета Нидерландов, который вскоре займет ту же позицию в Английском национальном балете – второй балетной компании Англии. Художница Анна Нежная, с помощью компьютера воссоздавшая костюмы Дягилева, сделала все, чтобы с помощью сценографии облегчить его задачу: аляповатые декорации хотя и поражают вопиющим несоответствием костюмам, но закрывают огромные просторы Кремлевского дворца – дягилевские балеты шли в крошечных европейских театрах и были рассчитаны на камерность. Тем не менее по “Синему богу” невозможно понять, чем Иглинг заслужил репутацию респектабельного европейского хореографа. Небольшие группы кордебалетных персонажей, для каждой из которых так любил придумывать характеристики Фокин, сбиваются в общую массу. Мимические танцовщики неловко громоздятся в глубине, приплясывая что-то невразумительное, отдаленно напоминающее “Весну священную” Нижинского. Танцующие явно не знают, что им изображать на лицах, и навевают сон реминисценциями из “Шехеразады”. Виновники всего сыр-бора – влюбленные Юноша и Девушка долго и мучительно суетятся посреди сцены. Хореограф не пожалел их сил, но в памяти остаются только поддержки вверх ногами – за такие в начале ХХ в. могли бы впаять оскорбление общественного мнения. Дуэт Синего бога и Богини получился самым эффектным фрагментом спектакля – Илзе Лиепа, задрапированная в струящееся длинное платье и украшенная золотой короной, появляется в центре цветка лотоса. Николай Цискаридзе затянут в фиолетовое трико, поверх которого надет золотой костюм. Хореография дуэта тоже позволяет им продемонстрировать себя во всей красе – здесь почти нет традиционных балетных трюков, все построено на текучей пластике Цискаридзе и ломкости Лиепа. Это адажио выглядит клоном шлягерной “Пиковой дамы” и вызывает подозрения, что его авторство принадлежит не английскому хореографу, а исполнителям. Вероятно, английская рассудочная хладность, эффектно играющая в неоклассических бессюжетных постановках, теряется от соприкосновения с азиатским блеском, воплощением которого задумывался “Синий бог”. Вряд ли этой постановке суждено затмить успех “Пиковой дамы”, но коммерческий успех десятку показов обеспечен – Андрис Лиепа с привычной виртуозностью воплотил то, чего от него и ждали: две звезды спектакля выступили в ролях самих себя.