Тихий дедушка
Программу “Избранного” Бежар начал с последнего из созданных им спектаклей – “Искусство быть дедушкой”. Едва свет в зале погас, на сцену выскочили восемнадцать мальчиков и девочек в телесных трико. Нескольких секунд хватило, чтобы рассмотреть, насколько разнородны эти танцовщики: у одного роскошные стопы французской школы, но нет вращения, у второй – редкой красоты фигура, при этом полностью отсутствует выворотность, у третьей устойчивость волчка, зато нет прыжка.
Такая разношерстность могла бы повергнуть в депрессию руководителя любой компании – ведь красота балета основана на соответствии внешнему стандарту. Но Бежар даже не думает маскировать их недостатки и различия. Хореограф живописно распределил танцовщиков по сцене и позволил им кувыркаться, потягиваться, подпрыгивать, привскакивать. Их молодость сегодня вызывает его восхищение, а профессиональные несовершенства – умиление.
Именно благодаря Морису Бежару балет – искусство для избранных – превратился в зрелище для всех. В начале 1960-х он первым перенес спектакли на стадионы, прокатив свою труппу “Балет ХХ века” по всем медвежьим углам мира, и подарил балету на несколько десятилетий популярность футбола, а сам стал культовым хореографом и единственным балетным членом французской академии. В конце 1980-х Бежар распустил авангардный “Балет ХХ века” и создал труппу, в названии которой важным было уже не время, а имя – Bejart Ballet Lausanne. Он передал ей многие из своих старых спектаклей – но и знаковые балеты хореографа изменились вместе с поколением артистов.
“Адажиетто”, один из самых популярных балетов Бежара, без первого исполнителя Хорхе Донна потерял свою душу. Этот балет-монолог (как “Ромео и Джульетта” Лавровского без Улановой) превратился в другой спектакль: красивый, но неживой. В отличие от “Адажиетто” балет “Быть может, это Смерть?” оставляет артистам простор для интерпретации. Простота композиции этой цепи дуэтов мужчины с четырьмя женщинами, символизирующими этапы его жизни, позволяет сконцентрироваться на многозначности хореографии, которая прекрасно сочетается с вокальной музыкой Рихарда Штрауса. Молодое поколение артистов исполняет спектакль с тем кукольным задором, который знаком отечественному зрителю по многочисленным копиям “Лебединых озер”.
Хореографа это не смущает. Бежар расстался с образом Мефистофеля и не пытается взорвать мир огненными полетами “Жар-птицы”. Всю жизнь он прожил с репутацией бомбиста в хрустальном мире классического балета – чтобы теперь получать удовольствие от декларативного простодушия своих постановок. Бежар открыл для себя искусство быть дедушкой – спокойно наблюдать за новыми революциями и с мудростью относиться к тому, что бывшие поклонники его не воспринимают.